- Почему невыгодно? – поинтересовалась долго молчавшая Шошо.
- Потому, - объяснил бразилец, - что продать товар в кредит на 20 лет под полпроцента годовых, это себе в убыток! Деньги знаешь, как обесценятся за эти 20 лет?
- Не знаю, - спокойно ответила туземка муи-муи и повернулась к Леа, - ты знаешь?
Леа Варгас кивнула и пообещала:
- Я расскажу тебе, как устроены деньги.
- Хорошо, - Шошо кивнула и снова замолчала.
- Так зачем невыгодно торговать? - повторил Габрио Коимбру.
- Ты ни фига меня не слушал, - слегка обиженно констатировал Мефо, - я же говорю: в супер-большом бизнесе главное, это не такая выгода, как у простого торговца, а объем продаж, доля в рынке. Это рейтинг, влияние, место на гребаном пьедестале!
С этими словами, Мефо Грач соединил рисунки рабочего у конвейера, фигурок службы сбыта, и буржуев в сюртуках у пьедестала - несколькими жирными стрелочками, затем изобразил диаграмму роста продаж, и поставил рядом восклицательный знак.
- Блин… - буркнул бразилец, - …Но прибыль-то у них должна быть.
- Не волнуйся за их прибыль, Габрио, - сказал Лео Варгас, - с таким влиянием, получат, например, специальный кредит по линии ИБРР под одну десятую процента годовых.
- А-а… ИБРР это что?
- Это Интернациональный Банк Реконструкции и Развития при ООН.
- Понятно, - капрал Коимбру кивнул, - хотя нет, непонятно. А в ИБРР откуда деньги?
- От государств-участников. Это же очевидно, Габрио.
- Я понимаю, что от государств-участников. А они откуда берут деньги?
- И это, - ответил Лео, - тоже очевидно. В развитых странах правительство отбирает в бюджет примерно половину национального дохода. Половину всего, что зарабатывается людьми и предприятиями.
Молодой бразилец вздохнул, и почесал пятерней в затылке.
- Дерьмово как-то все устроено в этом мире.
- Дерьмово все устроено только в мире большого бизнеса, - поправила Леа, - этот мир большого бизнеса, если разобраться в приоритетах - лишь маленький грязный мирок, загаженный кусочек в изумительно-огромном пространстве реального мира.
- Хорошо, если так, - проворчал Коимбру, - а иначе бы получалось, что они имеют нас, вообще, как хотят, и что так будет всегда и везде. Мы у них покупаем, против своей воли, платим налоги, чтобы они имели дармовые кредиты от государства, и даром воюем за их дерьмовые проекты. С женщинами и детьми, у меня просто в мозгах не укладывается. Их выбросили, будто использованные одноразовые тарелки.
- Габрио, - напомнил ему Мефо Грач, я же тебе объяснял, как образовались эти семьи. Администрация «HK-Canal» навязала специалистам эти семьи. Навязала, как товар. И специалисты были рады избавиться от этой обузы.
- От обузы? Но это же живые женщины, и дети!
- Это низкосортные биороботы, - отрезал Мефо, - я тебе объяснял, как в Брито-Гранада смотрят на людей.
- Да, я помню… И что теперь будет с этим ультра-индустриальным Брито-Гранада?
- Я не знаю, - Мефо пожал плечами, - может, Лео в курсе.
Лео Варгас покачал головой.
- Я пока даже не думал об этом. А, по-твоему, Мефо, что с этим можно сделать?
- По-моему, ничего хорошего, - ответил 3D-художник-дизайнер, - это куча дерьма.
- Ты что? - удивилась Саби, - Ты же сам говорил, что в Брито-Гранада прорва ценных новейших производств, и там комфортабельные дома, целый новенький город!
- Я, - напомнил Мефо, - говорил еще про то, что это полностью единый комплекс.
- Да, ты говорил, и что?
- А вот что! Все это: и новый город, и производства, и инфраструктура, строились, как советские города-фабрики на Урале в начале Второй Мировой войны, когда советские войска отступали, и стратегические производства эвакуировались на восток.
- Я не знаю эту историю, - заметила Леа Варгас.
- Это простая история, - сказал Мефо, - шла война, и чтобы быстро построить военные производства в голом поле, все делалось, как единый конвейер: там и жилье, и объекты инфраструктуры, и сами производства. И использовать это можно только целиком, оно неразделимо на части.
- Ты хочешь сказать… - медленно произнес Лео Варгас, - …Что Брито-Гранада нельзя превратить в нормальную городскую агломерацию с человеческим стилем жизни?
Мефо Грач утвердительно кивнул.
- Именно так, Лео! На самом деле, такую агломерацию с мощностью производств, как половину Сингапура, можно было построить всего за год только таким методом.
- Э… - протянула Леа. - …Как те советские военные фабрики на Урале?
- Да, - Мефо кивнул, - разумеется, технология строительства здесь была гораздо более продвинутой, чем тогда, в 1940-е, на Урале, но принцип точно такой же. И результат, в принципе, такой же: эту агломерацию не получится разделить на части. А целиком она способна функционировать лишь одним методом: как батарею конвейеров, к которым прилагаются комфортабельные стойла и кормушки для биороботов.
В оживленной дискуссии возникла пауза. Габрио Коимбру перебросил новую порцию печеной рыбы с решетки на пластиковые тарелки. Саби наплескала вино в стаканчики. Некоторое время все дегустировали. Затем Шошо произнесла:
- Когда Мефо сказал «постиндастриал», Лео поправил, и сказал «ультраиндастриал».
- Да, - подтвердил Лео.
- Ты и Мефо, - продолжила туземка, - рассказали, что такое ультра-индастриал. Но не рассказали, что такое пост-индастриал.
- Да, - Лео сделал глоток вина, - это мы упустили. Среди людей есть разные мнения. В частности, многие называют постиндастриалом то, что в Брито-Гранада, хотя это, по смыслу, ультра-индастриал. Наверное, Леа расскажет лучше, чем я. Правда, милая?
- Правда в том, - с улыбкой сказала она, - что тебе лень рассказывать об экономике.
- О, нет, - возразил он, - правда в том, что твой тандем с Шошо привел к появлению оригинального стиля объяснений: лаконичного и образного.
Леа Варгас снова улыбнулась и вздохнула.
- Не могу отказать после такой лести. Ладно. Все просто. Возьмем гусеницу. Гусеница вылупляется из яйца, кушает листья, набирает вес, становится большой и толстой… А затем теряет подвижность и деревенеет. Тогда гусеница называется куколкой. Но не бабочкой. Бабочка появится позже, она проломит одеревеневшую оболочку, отбросит бесполезные осколки, расправит яркие крылья, и – легкая, изящная - взлетит к небу.
- У-у… - протянула Шошо, - …Гусеница, это индастриал, да?
- Да, - Лео кивнула.
- У! Я угадала. А яйцо – это то, что было до индастриала, да?
- Да, - снова сказала Леа, - это застывшая аграрно-феодальная формация.
- У! Я это вижу! Индустриальная гусеница обожралась. Стала ультра-индустриальной. Почти мертвой. Но в ней растет живая постиндустриальная бабочка, которая взлетит.
