Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

Глава 5

На следующее утро я проснулся от легкого прикосновения к своему плечу. Потянулся, не открывая глаз, затем все же приподнял веки и увидел нависавшую надо мной Валентину.

– Сережа, просыпайся, завтрак стынет. Уже десятый час.

Действительно, что-то я разоспался. Спросил, не опоздали ли мы на работу.

– Так сегодня воскресенье, мы не хлебный магазин, чтобы еще и по выходным торговать. Нет, ты можешь, конечно, проваляться в постели весь день…

– Да нет уж, хватит бока мять, пора и честь знать, – сказал я, потягиваясь, и вспоминая свою бывшую (или будущую), которая выходной день могла провести на диване, вставая только в туалет или поесть. При этом мне предлагалось заниматься кулинарией, хотя, честно говоря, я любил иногда в охотку повозиться на кухне.

На завтрак Валентина приготовила яичницу и чай с бутербродами. Прием пищи проходил под детскую передачу «Будильник» с ведущей Надеждой Румянцевой. Актрису я больше помнил по черно-белому фильму «Девчата», недавно его как раз показывали по каналу «Дом кино». Правда, пока завтракал, начали показывать «Служу Советскому Союзу».

Несмотря на плотный ужин, я съел все без остатка, после чего почувствовал, что мне нужно отлучиться в одно место.

Коммунальная квартира диктовала свои условия: у двери уборной, выкрашенной бежевой, уже местами облупившейся краской, стояла очередь в лице одного человека, которым оказался, судя по всему, глава татарской ячейки общества. О том, что Валя привела жильца, он, похоже, уже был наслышан, а потому просто протянул руку и представился:

– Ринат Акжигитов.

– Очень приятно, Сергей Губернский. А вы правда в «Пассаже» мясником работаете?

– Ага. Сегодня вот отгул взял, 7 дней, как бабушка умерла, едем в Усть-Узу на поминки. Вся родня там соберется. Аби была уважаемой женщиной, орден имела, пятерых детей подняла в одиночку – мужа на войне убили.

Откровения Рината прервал скрип открывающейся двери. Из туалета серой мышкой выскользнула Анна Павловна и, прихрамывая, проковыляла в свою комнатушку. На меня она не обратила ровным счетом никакого внимания, как и на Рината, который тут же принялся плескаться под струями душа. Из-за вновь закрытой двери слышно было, как ревет газовая колонка. Я надеялся, что водные процедуры не затянутся, потому что переваренный за ночь обильный ужин требовал выхода на свободу. Страдания мои происходили на глазах у носившихся по общей кухне маленьких татарчат, оглашавших помещение оглушительными воплями.

Страшное удалось предотвратить. Пока сидел, разглядывал убранство ванной. Облупившаяся эмаль на чугунной ванне, две полочки с туалетными принадлежностями, из которых одна была заполнена полностью всякой мелочью, включая мочалки. Не иначе, принадлежит семейству Равиля. Еще в угол была втиснута небольшая стиральная машинка «Малютка». Причем буквы «Л» и «Ю» отсутствовали, от них остались только сероватые силуэты и по паре дырочек под шурупы, поэтому получалось слово «Матка». Уж не знаю, специально эти буквы отколупали, или так «удачно» отвалились…

Облегчившись и кое-как умывшись – посетила мысль о покупке зубной щетки – я вернулся в комнату. Валя уже прибрала постель и копалась в стенном шкафу.

– Решила тебе подобрать что-нибудь менее броское, – объяснила она. – А то пока вчера домой шли – все прохожие головы посворачивали. Ну-ка, примерь вот эти брюки, они от моего бывшего остались.

Под развлекавшую советских граждан «Утреннюю почту» с вполне еще молодым ведущим Юрием Николаевым началась примерка. Темно-коричневые брюки из непонятной материи были немного великоваты, но с ремнем держались нормально. Следом настал черед рубашек, все как на подбор с большими отложными воротниками. Причем одна из них была ярко-желтого цвета, и я заметил, что в такой только на дискотеке отплясывать.

– На чем? – не поняла Валентина. – На какой дискотеке?

Тут я понял, что в провинциальной Пензе в это время о дискотеках только продвинутая молодежь имела представление. Попытался объяснить Вале как мог, что это такое, и что на Западе, или даже в прибалтийских республиках, всегда шедших в авангарде новых веяний, дискотеки с приходом эры диско стали явлением довольно обыденным.

– Ну так у нас танцы в парке есть, и в домах культуры тоже, и даже для тех, кому за 30, – подала плечами Валя. – У Федьки вообще гардероб был все больше классический, даже фрак имелся. Помню, как стирать и гладить его – такая морока… Давай-ка, вот эту примерь, серенькую. Куртки нет, а вот пальтишко завалялось. Вроде моль не сильно его поела. Ну а обувь от Федьки не осталась, не обессудь, так что пока в своей походишь.

В выданной Валентиной одежде и своих похожих на берцы ботинках, выглядывающих из-под широких брючин, я смотрелся несколько аляповато. Зато не слишком привлекать внимание, заменить обувь – и не отличишь от рядового пензяка времен застоя.

– А чего развелись, если не секрет? – робко спросил у Вали, ожидая услышать, что все мужики козлы, и готовы залезть под каждую юбку.

– Да какой уж тут секрет… В попы он подался. Был работник филармонии, а в 33 года осенило Федьку, что его призвание – служить Богу, а не пиликать на скрипке. Семью бросил, пошел в семинарию проситься. Его родичи чуть с ума не сошли. Как же, вместо звезды сцены будет какой-нибудь завалящий батюшка. В общем, как бывший семинарию закончил, так выделили ему приход где-то под Астраханью. Теперь там и служит. Только уже не Федька он, а отец Варсонофий. Тьфу!

Однако. Вот уж не ожидал, так не ожидал. Бывает же…

Как бы там ни было, Валентина взяла на себя все вопросы по моей адаптации в современном обществе, и через час мы отправились в ближайший обувной магазин. Обувать меня моя хозяйка планировала тоже на свои средства, хотя я пообещал обязательно отработать.

Правда, при виде весьма скудного ассортимента обуви я непроизвольно взгрустнул. Демисезонные ботинки Кузнецкой обувной фабрики, похоже, были представлены одной моделью, различавшейся лишь размерами. Радовало лишь то, что вся обувь оказалась пошита из натуральной кожи.

В общем, выбрали мы одну пару, после чего Вале вдруг взбрело в голову приобрести в универмаге мне еще и костюм.

– Ты что, дочь миллионера? Я ж с тобой полжизни расплачиваться буду!

– Не на последние гуляем, – парировала моя спутница. – Давай, пошли, хоть как человек будешь выглядеть.

Продавщица магазина приняла нас за мужа и жену. Мы не стали ее разочаровывать. В хозяйственном прикупили бритвенный станок с пачкой лезвий «Спутник». Я с грустью вспомнил оставшийся в 2015-м «Жилетт Фьюжн». Интересно, сколько раз я порежусь, пока буду бриться таким лезвием? Хотя ладно, дареному коню, как говорится, зубы не смотрят.