- А чего эти с ней на сцену лезут, под конвоем, что ли ведут?
- Это ее помощники. Вот видите, воду в стакан наливают, микрофончик поправляют.
- А она что, такая немощная, сама себе налить уже не может? Нет, у меня глаз наметанный, точно конвой.
Наташенька бросила на него негодующий взгляд, однако руки не выдернула, и Браме не осталось ничего иного, как удобнее расположится в кресле, протянуть ноги и внимать предложенной мудрости, обильные потоки которой лились со сцены. Надо признать, некоторые факты были довольно интересны, хотя и не новы, но преподносились с позиции в которой смешалась и эзотерика и какое-то контактерство, а особо опасные углы камуфлировались под православие. В остальном же слушателям предлагалось откинуть весь свой опыт, то есть не думать вовсе, и верить каждому слову открывшись сердцами, проще говоря, принимать как истину в последней инстанции.
Браму это откровенно смешило: вот так вот взять и поверить на слово громкому званию эксперт оператора энергоинформационного канала за просто так, без всяких научно обоснованных доказательств и подтверждений? Для весомости своих слов оный оператор, обещающий вести, нести и учить каждого доверившегося, аргументировал слова выдержками неких светил, которых в мире академической науки почему-то никто не знал. Наука вещь точная и требовала доказательств теорий, которые подтверждались либо исследовательским путем, либо расчетным анализом. А тут выходило довольно интересно: слушателям предлагалось верить в нечто эфемерное, верить бездоказуемо, опираясь только на правдивость слов, без всякой проверки и доказательств со стороны ведущего. Ему стало скучно. Доктора бы сюда, проблема сознаний его конек. В том, что тут шла обработка человеческого материала грубым напильником он уже не сомневался. Интересно было одно, с какими целями все это делалось? Он засек на первых рядах лица с таким же высокомерно-умилительным выражением, не иначе группа поддержки, и тут его в бок толкнула Наташенька:
- А вы чего не пишете? Надо писать каждое слово, больше вы такого нигде не найдете и не услышите!
- Бросьте, у меня диктофон пишет - он кивнул на браслет голема.
- Что вы – округлила Наташенька глаза – это запрещено! Она предупреждает, что сожжет всю технику!
- А как же бочковая продажа записей в фойе? Техника при такой записи не горит? Берете скажем, колбу дисков по гривне пятьдесят за один, а потом продаете одну растиражированную лекцию по сто гривен за штуку. Золотое дно. Не бойтесь, моя техника и не на такие нагрузки рассчитана. Но вы пишите-пишите, ловите каждую крупицу.
Наташенька тут же продолжила строчить мелким стенографическим почерком, а Брама позевывая и скользя глазами по залу, заметил таких же скучающих мужчин, которых привели просвещать в истине их половины. Они чистосердечно делали вид, что внимают плотному потоку псевдо христианского культа, который выходил на словах куда умнее-выше-чище-лучше чем остальные земноводные и земнородные. Больше всего досталось попам и прочим лицам духовенства, которое цинично высмеивалось как отсталое, тормознутое и зашторенное. При этом пользоваться плодами церкви и православия вовсе не возбранялось, а приветствовалось, поскольку его столпы именовались таким же словом – подвижники, имея с нынешними «эксклюзивную прямую связь в тонком мире», где все мы с вами будем.
Ему было непонятно какие же, собственно, выдающиеся подвиги совершили эти, современные, чтобы вот так вот сразу, по определению ставить себя выше не только христианского мира, но и всей цивилизации, выйдя на какой-то непонятный надрелигиозный уровень? Бред сивой кобылы: бессовестно пользоваться плодами религиозной и философской мысли поколений, при этом называя его несовершенным. Браму взяла здоровая злость и чисто советское – за державу обидно. Обитателем этой вероятности повезло в полном отсутствии аномальной Чернобыльской Зоны, с лихвой компенсировавшись обостренными социальными проблемами, вместо решения которых людей направляли в прекрасное далеко, показывая путь, но не давая к этому ровно никаких методов или возможностей. Говоря проще, забивали и без того полную проблем голову маняще недостижимыми ступенями эзотерики, ничем не подтвержденными в реальной жизни. Бандиты в Зоне были и то честнее, давая подталкиваемому дулами автоматов пойманному сталкеру хотя бы пригорщу камней, для обозначения границ аномалий и ловушек. Он развеселился, увидев в происходящем общие аналогии. Вещающий со сцены оператор был типичным доминусом, подавляющий своим полем всякую способность к разумному мышлению, постепенно беря мозговые ячейки сидящих в зале под контроль. Точно: все сидят как болванчики и глазки такие-стеклянные-престеклянные, а руки инстинктивно ищут автомат. Но ни один порядочный доминус не ходит без свиты – свита доминуса сидела в первых рядах, держа зал в «поле любви», вот блин затейники! Когда вернется домой, непременно расскажет Григорию, пусть посмеется такой шутке. Брама переключился на тонкое зрение и веселость смело как рукой: в зале проводились манипуляции не только на психологическом, но и на энергетическом уровне. Большая часть зала сидела в состоянии среднем меж эйфорией и прострацией: структуры были раскачаны от неумелого обращения с молитвенными резонаторами и сейчас отдавали, истощаясь, всю собранную долгими трудами «совершенствования» энергию здешнему доминусу, на которой тот обрабатывал зал. М-да. Вот ведь как забавно выходит, а Самум сказал будет просто: слетаешь в забавный мир, посмотришь как развивается общество без Зоны. Да тут и без Зоны, в ставшим родным Киеве и по всему пост-советскому пространству проводится тотальная психологическая обработка, закамуфлированная под «духовное просвещение»! Семецкого бы сюда, вот он бы устроил им пляски с бубнами, завернув хвостик бантиком, а рученьки за спину. Ну, Самум, ну стервец, прав был не выдавая при смещении оружие. Хотя погоди, тут же должно быть его отражение, местный Брама. Он встал и на вопросительный взгляд Наташеньки, бросив новомодное слово «чистка» удалился в туалетные комнаты.
Скучающие продавцы проводили его равнодушными взглядами, зайдя в туалет осмотрел его на наличие посторонних, запер кабинку изнутри и трансгессировал уйдя в непрогляд. Митош, упырья морда, охотно обучил начинающего оператора этому нехитрому, но очень полезному приему. Для синхронизации одинаковых сознаний пребывающих в плоскости одного отражения, необходим прямой физический контакт, а Брама не хотел пугать свое альтер эго внезапным появлением из воздуха. Да и кто знает, где оно обретается. Но, зная себя как облупленного обретается там где нужно. Мгновение и облупленный кафель и воняющий хлоркой туалет остался где-то далеко, а сам он оказался у цели. И точно, зная себя, он не ошибся. Альтер эго было облачено в китель с погонами генерала Службы Безопасности Украины, делая разнос по телефону. Видимо идея бытия Брамского во всех вероятностях именно такая: беззаветная служба отчизне. Даже если эта отчизна продажна и далеко не идеальна. Так или иначе, но во всех вариантах он принадлежал к тем или иным армейским частям или же силовым ведомствам. Но так крупно повезло впервые: оказаться там где надо и тем кем нужно. Может просто судьба? Вспышка, головокружение и вот они два в одном. Воспоминания местного Анатолия Петровича потоком хлынули в сознание: промелькнул длительный запой после развала когда-то мощной державы, пустая квартира в которой его никто не ждал, мучительный поиск смысла жизни и тяжелое продвижение по карьерной лестнице в реалиях независимости всех и от вся. Особенно от совести.
