Адамиса поразила проницательность Проповедника. Он наконец осознал, что́ так мучило его последнее время — ощущение пустоты в душе, которую он ничем не мог заполнить. Может быть, Проповедник прав, и культура не такая уж бесполезная вещь, как ему показалось сначала? Из слов этого человека Адамис понял, что культура — это что-то вроде костылей, которые помогают хромому человеку ходить. Он вспомнил, как однажды в Магазине Иветта углядела какие-то странные палки и спросила у Лавочницы, что это такое. Та объяснила, как могла, их предназначение. Тогда Адамису показалось в высшей степени странным, как может человек разучиться ходить самостоятельно, без специальных подпорок. Но сейчас он вдруг почувствовал себя таким человеком. Конечно, его тело всё ещё могло само передвигаться по земле, а вот душа… Душа как будто стала хромой и нуждалась в костылях. Лишь бы всё, о чём говорит Проповедник, было временной мерой и когда-нибудь их души снова научились ходить самостоятельно!
— Но друг друга мы уж точно можем познавать без всякой культуры! — уверенно заявила Иветта.
— Ошибаетесь, братья и сёстры! Поразмыслите, и вы поймёте, как трудно вам порой понять другого. Культура поможет вам навести мосты между вашими разошедшимися душами.
Адамису с Иветтой стыдно было посмотреть друг другу в глаза. То, что сказал Проповедник, было горькой правдой. Куда делось их былое единство, когда они без слов понимали друг друга? Раньше они были одним целым, чувствовали все порывы души другого. Их сердца часто вели безмолвные беседы, когда уста молчали. Для них не существовало расстояния и времени. Но постепенно и как-то незаметно для обоих каждый начал скрывать свою душу от другого, и теперь, хотя былая любовь между ними ещё не умерла, их единство было разрушено.
— Кроме того, вы не только утратили связь с миром и друг с другом, но и стали до некоторой степени чуждыми самим себе, — продолжал Проповедник. — Раскол произошёл и в вас самих — это раскол душевного чувства и ума. Если вы внимательно понаблюдаете за собой, то поймёте, о чём я вам говорю. Разве всегда чувства и разум действуют согласно в вашей душе? Поэтому и тут вам без культуры никак не обойтись. Она вам просто необходима теперь для самопознания.
Адамис опять почувствовал, что Проповедник прав. В нём самом, действительно, уже нет той целостности, которую он ощущал раньше. Как будто какие-то части его души стали расходиться в разные стороны, и он никак не мог удержать их вместе. Значит, культура способна вновь склеить их воедино?
— Культура, конечно, не может полностью скрепить ум и сердце, — как будто отвечая на безмолвный вопрос Адамиса, проговорил Проповедник, — но она может в какой-то степени компенсировать этот разрыв, сделать его менее болезненным.
— Похоже, ты прав, и нам действительно не обойтись без культуры, — признал Адамис. — С чего ты посоветуешь нам начать?
— Если вы хотите познавать этот мир, братья и сёстры, советую вам освоить науку. Ею занимались многие великие люди. Путь рассудочного познания медленный, но верный, — проговорил Проповедник.
— Расскажи, что такое наука! — попросила Иветта.
— Наука — это деятельность, направленная на изучение окружающего нас мира.
— Значит, мы уже занимаемся наукой, ведь мы постоянно исследуем и изучаем наш мир! — обрадовался Адамис.
— Какая же это наука! — возмутился Проповедник такому вопиющему невежеству своих слушателей. — Ваши наблюдения субъективны. Наука же имеет дело с объективными фактами, то есть с такими фактами, которые можно проверить. Она анализирует, систематизирует и обобщает эти факты и на их основе строит теории, объясняющие вещи и явления окружающего мира. Наука как бы раскладывает мир по полочкам, препарирует его, чтобы докопаться до основ всего сущего.
— Что означает «препарировать»? — спросила Иветта.
— Препарировать — значит расчленять, дробить что-то на мелкие части.
— Мне жалко дробить этот мир, ведь он такой красивый! — воскликнула Иветта.
— Но без этого, братья и сёстры, вам никогда не узнать причин всех вещей, — объяснил Проповедник.
— Это моя мечта — узнать причины всех вещей! — страстно проговорил Адамис. — Расскажи поподробней, как наука это делает? Я давно хочу понять, почему, например, существуют деревья?
— Для этого в первую очередь нам надо свалить одно дерево, распилить его на части и посмотреть, что у него внутри, — объяснил Человек с большой буквы.
— Какой ужас! Ведь тогда оно уже перестанет существовать, мы уничтожим его! — в негодовании вскричала Иветта.
— Для науки это не важно, братья и сёстры, деревьев ведь много. Зато мы узнаем, как они устроены, — спокойно возразил ей Проповедник.
— Не проще ли спросить у самого дерева, как оно устроено? Иногда я сажусь рядом с каким-нибудь деревом, как бы сливаюсь с ним воедино, и оно раскрывает мне свои секреты, — сказала Иветта, вспоминая, как в первый раз сроднилась своей душой с душою дерева. Это было так захватывающе прекрасно! — Но для этого надо обязательно полюбить это дерево, — продолжила она задумчиво. — А иначе оно никогда тебе ничего не расскажет.
— В науке нет места чувствам! — строго осадил Иветту Проповедник. — Полученное таким образом, твоё знание не будет научным. Ведь оно непроверяемо. Наукой не доказано, что деревья могут раскрывать кому-то свои секреты. Может, это всего лишь плод твоего воображения. Если бы это можно было зафиксировать с помощью какого-нибудь прибора, тогда другое дело!
— Моя душа зафиксировала этот опыт, и я могу поделиться им с другими, например, с Адамисом, — возразила Иветта.
— Наличие души вообще не доказано наукой. Её ведь нельзя расчленить и узнать, что у неё внутри. Её невозможно даже увидеть, потрогать или исследовать с помощью приборов, — растолковывал им Проповедник.
— Но мы видим души друг друга! — не отступала Иветта.
— Вы в этом уверены?
Адамис с Иветтой смутились. Они давно уже не видели душ друг друга. И теперь, попытавшись вернуть былое зрение, они потерпели неудачу.
Проповедник возликовал:
— Вот видите, душу нельзя увидеть, когда вам этого захочется, значит её нельзя сделать предметом научного исследования! Поэтому для науки её не существует.
— Но я знаю, что у меня есть душа. Я чувствую её! И для меня очень важно, что она существует! — заволновалась Иветта. Ей совсем не хотелось признавать отсутствие души у себя или Адамиса.
— Ещё раз повторяю, братья и сёстры, — терпеливо растолковывал Проповедник, — в науке нет места чувству. Она предельно рационалистична.
