так, что она зазвенела. – Сперва пристегнем тебя, потом нагрузим платформу.
Шлейка плотно обхватывала плечи Эштона, прижимая острые гребни к бокам. Застегивалась она сзади, на спине, так что снять ее самому было непросто.
– Не ссы, – бросил Рихну, поймав беспокойный взгляд Эштона, когда Шукра защелкнул замок. – Дойдем до места – снимем.
К переднему краю платформы крепились двойные кожаные ремни; их свободные концы пристегнули к шлейке, надетой на Эштона. Скосив взгляд на платформы сектов, он заметил, что ремни у них были одинарные, и почувствовал, как поднимается чешуя между спинными гребнями. Все эти приготовления слишком уж были похожи на то, как обездвиживали драков в Ангаре.
Закончив с ремнями, Рихну и Шукра принялись нагружать платформу, стаскивая с двух других всё, кроме оружия. Коул внимательно наблюдал за погрузкой, болтая с подошедшим привратником, опиравшимся на копье.
– Маловато припасов на четверых, – сказал тот, глядя на связки сушеных птичьих тушек, которые Шукра перекидывал на платформу Эштона. – Особенно если с драком.
– Мы ненадолго, – лениво ответил Коул. – Годная роща есть к югу, в одном переходе отсюда. Дня за три должны управиться.
– Если вы за смолой хондра, то да, – привратник нагнул голову и почесал затылок древком копья. – А драк вам зачем?
– Для защиты, – Коул повернулся к привратнику и осклабился. – Глоки сейчас выводят пастись птенцов. А у меня и так уже на один глаз меньше, чем полагается.
Привратник захрюкал от смеха и хлопнул Коула по спине, прикрытой короткой кольчугой.
– Не знаю, – сказал он, отфыркиваясь. – Я бы на вашем месте не доверял этим ящерицам. Не зря их сажают на колья в Городе.
– А что, кого-то еще посадили? – небрежно спросил Коул.
Эштон весь превратился в слух. Привратник снова почесал затылок и ухмыльнулся.
– Вчера вроде, – сказал он. – Беглый драк из D13, прикинь?
Коул присвистнул.
– Совсем они там распустились в Городе, – проворчал привратник. – Если уже из D13 можно сбежать…
– Ну, его же поймали.
– Поймали, да, – привратник пожал плечами. – Бриген с прошлой смены сказал, что он совсем доходяга, но дня три еще проживет. Если вернетесь к тому времени, успеете посмотреть.
– Да, – сказал Коул и кивнул на Эштона. – Ему будет особенно интересно.
Оба расхохотались, заставив вздрогнуть пару торговцев, вышедших разложить товар.
«Заказчик найдет, кого посадить на колья вместо тебя». Тот, о ком говорил мастер Сейтсе, выполнил свою часть сделки, отдав на растерзание Городу тушку неизвестного драка. Или это был сам мастер Сейтсе – в конце концов, ему надо было защитить себя и Ангар от возможных обвинений. В любом случае, Эштона уже не искали: он был свободным жителем Города. Он мог не прятаться на Периферии и не уходить за Горизонт безоружным и связанным, с тремя убийцами, у которых на его тушку были большие планы.
Эштон отчаянно дернулся, сдвинув с места платформу. Большие колёса, скрипя, пару раз провернулись и замерли под тяжестью груза. Коул обернулся на звук, подошел к Эштону и хлопнул его по крупу.
– Что, не терпится выйти из Города? – сказал он. – Ну, пойдем.
Створки ворот со скрежетом распахнулись, и привратники расступились, пропуская отряд.
«Помогите», – хотел сказать Эштон, но из пасти вырвались только щелчки и хрипы – преобразователь уже не работал.
От ворот через поле, заросшее белесыми кустами с острыми треугольными листьями, вела широкая утоптанная тропа. Петляя между островками странной растительности, она отходила на приличное расстояние от крепостной стены и разделялась на несколько тропинок, расходившихся в разные стороны.
Охотники выбрали ту, что шла через кусты прямо к лесу. Двигаться было трудно: острые листья цеплялись за колёса широких платформ, влажная от ночной росы глина скользила и чавкала под ногами. Отряд вытянулся в цепочку: впереди шел Коул с двумя легкими копьями, следом тащился сект с оружейной платформой, за ним перед носом у Эштона маячил Рихну, сверкая широким лезвием тесака, сзади семенил второй сект с полупустой платформой. Шествие замыкал Шукра с арбалетом на плече; время от времени он сдергивал его на локоть и целился, будто примериваясь, между горками наваленных на платформы припасов.
По мере того как они всё дальше отходили от Города, что-то в теле у Эштона разглаживалось и оживало. Он оглянулся: над крепостной стеной поднималась легкая серебристая дымка, разворачиваясь над Городом прозрачным мерцающим куполом. Это было похоже на оптическую иллюзию, словно сам горизонт в этом месте вздыбился, преломляясь в гигантской линзе.
За пределами купола небо было странного зеленоватого цвета. Эштон ни разу не видел его таким: в черте Города небо было белесым и бледным. А здесь всё было гораздо ярче – даже красное солнце, висящее низко над горизонтом в огненном ореоле. Край белого солнца показался из-за кромки далекого леса; в прозрачном воздухе его лучи были ослепительными и острыми, словно гартаниевые лезвия.
Теплело здесь тоже быстрее, чем в Городе. Со вторым восходом всё вокруг разом проснулось, и пространство наполнилось незнакомыми запахами и звуками. Всюду что-то поскрипывало, трещало и ухало. В кустах раздавался шелест и тихое шипение. Ветки низкорослых деревьев шевелились, будто легкий ветерок трогал их тут и там, перескакивая с одного дерева на другое, чтобы лучше рассмотреть караван.
Иногда Эштон замечал в зарослях круглые блестящие глазки, похожие на горсть небольших пуговиц. Глазки следили за отрядом, появляясь то между листьями, то у корней деревьев, то в голубоватой траве. Охотников это не беспокоило, так что Эштон решил, что это какая-то безобидная местная фауна. Но тело его вздрагивало и волновалось: незнакомые звуки и запахи говорили о другой жизни, которая была здесь, снаружи, и от которой Город защищался как мог – мерцающим куполом и крепостной стеной с металлическими шипами.
Эта жизнь обходилась без приборов и устройств, что делали из любой тушки подобие человека с оружием и даром речи. Мембраны преобразователей погасли, едва они выдвинулись из Города. Секты шли молча; примы объяснялись между собой отрывистым рычанием и знаками. Эштон просто шел следом, чувствуя, как непонятная сущность занимает всё больше места внутри его тела, впитывая звуки и запахи и отзываясь на что-то такое, о чем сам он не имел ни малейшего представления.
К середине дня, когда они добрались до кромки леса и оказались в тени высоких деревьев с розовыми стволами, Эштон почувствовал, как в нем просыпается что-то животное. И так было у всех: примы вдруг заскользили со странной звериной грацией, немыслимой в Городе среди торговцев, патрулей и платформ. Секты уткнулись в землю, ощупывая ее жалами и всасывая лужицы бурой жижи, то и
