— Не знаю, — сказала Мойра. — Очень скоро мы это выясним.
— Тогда там должна быть вода и реки, — задумчиво промолвил Дуайт. — Иначе какая же рыбная ловля… — Он отвернулся. — Спокойной ночи, Мойра. Давайте завтра отлично проведем время.
Она закрыла за собой дверь и несколько минут стояла, прижав к груди его джемпер. Дуайт есть Дуайт, женатый человек, и сердцем он в Коннектикуте с женой и детьми; от нее он навсегда останется далек. Будь у нее побольше времени — как знать, возможно, все обернулось бы по-другому, но на это нужны годы. Лет пять, не меньше, должно бы пройти, пока станут блекнуть в его памяти образы Шейрон, и сына, и Элен; тогда, быть может, он и обратился бы к ней, и она создала бы для него новую семью и вновь сделала бы его счастливым. Но ей не дано пяти лет; скорее всего остается каких-нибудь пять дней. Вдоль носа поползла слеза. Мойра сердито ее смахнула; глупо себя жалеть, а может, это виноват коньяк? В сумрачной маленькой спальне с единственной лампочкой пятнадцати ватт, ввинченной в потолок, слишком темно, чтобы пришивать пуговицы. Мойра порывисто разделась, облачилась в пижаму и легла, пристроив рядом на подушке джемпер Дуайта. В конце концов она уснула.
На другой день после завтрака они отправились ловить рыбу на берегу Джемисона, невдалеке от гостиницы. Был паводок, и река словно замутилась; Мойра неумело шлепала удочкой с искусственной мухой на крючке по стремительным струям и все без толку, но Дуайту на новенький спиннинг, когда еще и утро не кончилось, попалась двухфунтовая форель, и Мойра помогла ему переправить добычу в садок. Ей хотелось, чтобы он поймал еще одну, но Дуайт, удостоверясь, что удилище и вся снасть безупречны, теперь больше заботился о том, чтобы и Мойра не осталась без улова. Около полудня они увидели одного из вчерашних соседей по столику в баре — он не удил, просто шел вдоль берега и всматривался в воду. Поравнялся с ними и приостановился.
— Недурная рыбка, — сказал он про улов Дуайта. — Поймали на живую муху?
Тауэрс покачал головой.
— На искусственную. Сейчас пробуем на живую. А вам ночью повезло?
— Я поймал пять штук, — ответил тот. — Самая большая потянет фунтов на пять. А потом глаза стали слипаться, и около трех я пошел спать. Только сейчас поднялся. В такой воде ничего вы на муху не поймаете. — Он вынул из кармана пластиковую коробочку, пошуровал в ней указательным пальцем. — Вот, попробуйте это.
И подал им крохотную блесенку, кусочек блестящего металла величиной с шестипенсовик в форме ложечки, украшенной единственным крючком.
— Попытайте это в какой-нибудь заводи, откуда выбегает быстрая струя. В такие дни, как сегодня, на нее всегда клюет.
Они поблагодарили, и Дуайт привязал приманку к Мойриной леске. Сперва Мойре не удавалось ее забросить: будто целая тонна свинца тянула удилище вниз, блесна падала в воду у самых ее ног. Но вскоре она приноровилась забрасывать приманку подальше, в струю, выбегающую из заводи. На пятый или шестой раз леска дернулась, удилище изогнулось, и тонкая прочная нить зазвенела, сбегая с катушки. Мойра ахнула:
— Кажется, одна попалась, Дуайт!
— Ясно, попалась. Держите удилище стоймя, детка. И понемногу подводите ее к нам. — Форель прыжком взметнулась над водой. — Неплохая рыбка, — одобрил Дуайт. — Не давайте леске ослабнуть, но если форель будет очень рваться, немного ее поводите. Спокойствие — и она ваша.
Пять минут спустя усталая, измотанная форель лежала на берегу у ног рыбачки, и Дуайт уложил ее в садок. Он прикончил форель, ударив с маху о камень, и оба полюбовались Мойриной добычей.
— Полтора фунта, — сказал Дуайт, — а может быть, и чуть побольше. — Он осторожно извлек изо рта форели хитроумную блесну, крохотную ложечку с крючком. — А теперь поймайте еще одну.
— Эта меньше вашей, — сказала Мойра, но ее переполняла гордость.
— Следующая будет не меньше. Попытайте счастья еще разок.
Но время близилось к обеду, и Мойра решила отложить попытку. Гордые, они с трофеями вернулись в гостиницу, вылили перед обедом пива и потолковали об улове с другими удильщиками.
Среди дня опять пошли на то же место, и опять Мойра поймала форель, на сей раз двухфунтовую, а Дуайту попались две помельче, и одну он пустил обратно в реку. Под вечер, прежде чем вернуться в гостиницу, довольные и усталые, они отдыхали, разложив подле себя пойманную рыбу. Сидели на берегу, прислонясь к большому валуну, наслаждались последними лучами солнца, пока оно еще не скрылось за горой, покуривали. Становилось холодновато, но очень уж не хотелось уходить от мирно журчащей реки.
Внезапная мысль поразила Мойру:
— Дуайт, а ведь гонки, наверно, уже кончились.
Глаза его округлились.
— Фу, пропасть! Я же хотел слушать репортаж по радио. Совсем забыл!
— И я тоже. — Мойра помолчала, потом прибавила: — Жаль, что мы не слушали. Какая же я эгоистка.
— Мы все равно ничего не могли бы поделать, детка.
— Знаю, но… сама не знаю. Надеюсь, с Джоном ничего не случилось.
— В семь передают последние известия. Тогда послушаем, — сказал Дуайт.
— Хотела бы я знать… — Мойра посмотрела вокруг: тихо зыблется река, протянулись длинные тени, золотится вечерний свет. — Тут чудесно. Можете вы поверить, по-настоящему поверить, что больше мы никогда этого не увидим?
— Я возвращаюсь домой, — негромко сказал Дуайт. — Ваша страна — замечательная, и мне здесь очень нравится. Но это не моя страна, и теперь я вернусь в мои родные места, к моим родным и близким. Мне нравится в Австралии, но все равно я рад буду вернуться наконец домой, в Коннектикут. — Он повернулся к Мойре. — Я ничего этого больше не увижу, потому что возвращаюсь домой.
— Вы расскажете про меня Шейрон?
— Конечно. А может быть, она уже знает.
Мойра пристально смотрела на камешки под ногами.
— Что вы ей скажете?
— Много всего, — негромко промолвил Дуайт. — Скажу, что мне пришлось бы худо, если б вы не скрасили мне самое трудное время. Скажу, что вы так поступали, хотя знали с самого начала — вам это радости не принесет. Скажу, что это благодаря вам я возвратился к ней таким же, как был, а не опустившимся пьяницей. Скажу, что вы помогли мне остаться ей верным и далось это вам нелегко.
Мойра встала.
— Идемте в гостиницу, — сказала она. — Вам очень повезет, если Шейрон поверит вам хоть на четверть.
Дуайт тоже поднялся.
— Не согласен, — сказал он. — Я думаю, она поверит всему с начала и до конца, потому что все это правда.
Они вернулись со своим уловом в гостиницу. Привели себя в порядок, переоделись и снова встретились в баре, чтобы выпить перед пятичасовой трапезой; ели быстро, надо было не опоздать к передаче последних известий. Вот она и началась, новости были главным образом спортивные; оба слушали затаив дыхание, и вот диктор объявил:
