Внезапно Каёко вспомнила еще одну сцену. В тот раз они вместе с Хироки убирали класс после занятий. Каёко вытирала классную доску влажной тряпкой, а когда она не смогла дотянуться до верха, Хироки, который в тот момент бил баклуши — просто стоял, положив подбородок на конец швабры, словно на тросточку, — сказал: «Ты слишком маленькая, Котохики». А потом взял у нее тряпку и вытер ту полоску, до которой ей было никак не дотянуться.
Та сцена сейчас живо Каёко припомнилась.
«Как… — недоумевала она, — как же я не видела, какой он добрый? Как я могла не заметить, что он так сильно меня любил? Стоило мне только об этом задуматься, и я бы поняла: если бы Хироки хотел меня убить, он бы сразу же застрелил меня из пистолета. Но я вообще ничего не понимала, просто неспособна была понять. Я такая дура. Я…»
Вспыхнуло еще одно воспоминание. Когда Каёко рассказывала кому-то из своих подруг-одноклассниц про «того человека», Хироки, который стоял рядом, вроде бы просто глазея из окна, вдруг буркнул: «Ты просто дурочка, что так по нему сохнешь». Тогда Каёко буквально взбесилась, но на самом деле Хироки сказал истинную правду — она была просто дурочка. И все же… все же Хироки признался ей, что эту дурочку он обожал.
Каёко просто не могла перестать плакать. Прижавшись щекой к еще теплой щеке Хироки, она продолжала рыдать. Хироки велел ей уйти, но она не могла заставить себя это сделать. «Я буду продолжать плакать, — думала Каёко. — Буду оплакивать редкостную преданность этого мальчика, который любил меня, и мою глупость. (Как же глупо с моей стороны было думать, будто у меня есть какие-то шансы с „тем человеком“!) Я все равно буду продолжать плакать. Даже если в этой игре это равносильно самоубийству».
— Ты собираешься умереть вместе с ним, — прошептал чей-то голос словно бы у нее в голове.
— Да, это правда, — вслух ответила этому голосу Каёко. — Я собираюсь умереть вместе с ним. Я намерена умереть во имя любви Хироки ко мне и к моей глупости.
Внезапно девочка задрожала и обернулась. Она увидела длинные и роскошные, насквозь мокрые от дождя волосы Мицуко Сомы (ученицы номер 11). Держа в руке пистолет, Мицуко пристально смотрела на Каёко.
А потом последовали два сухих хлопка, и в правом виске Каёко появились две дырки. Тело девочки упало как раз на тело Хироки Сугимуры.
Кровь медленно потекла из пулевых отверстий, постепенно смываемая дождем.
Мицуко опустила смит-вессон М-19.357 комбат магнум.
— А ты и правда была дура, — холодно сказала она. — Ты могла бы его понять.
Затем Мицуко посмотрела на лицо Хироки.
— Привет, Хироки, давненько не виделись. Ну как, рад, что тебе удалось умереть вместе с твоей возлюбленной?
Затем она презрительно покачала головой и пошла дальше, чтобы подобрать смит-вессон М-59, который выронила Каёко, и кольт «Гавернмент модель» калибра.45 (раньше принадлежавший Мицуко), который Хироки отбросил в сторону.
Взглянув на слившиеся воедино тела Каёко и Хироки, Мицуко задумчиво потерла указательным пальцем нижнюю губу.
— А что там было… насчет разжигания костра?
Затем она недоуменно покачала головой, отбросила ногой край юбки Каёко, прикрывающий М-59, и нагнулась к синеватому пистолету. Но тут Мицуко внезапно услышала треск, очень похожий на работающую пишущую машинку.
Осталось 6 учеников
Словно отбойный молоток заколотил по спине Мицуко. Грудь ее буквально взорвалась фонтаном крови. Она заковыляла вперед… ей казалось, что внутри расползаются горящие уголья.
Впрочем, Мицуко испытывала не столько болевой шок, сколько раздражение и досаду. Какого черта она не услышала, как кто-то подкрадывается к ней сзади по этой липкой грязи?
Несмотря на ранение, невесть как, но Мицуко сумела повернуться. Она увидела мальчика в школьном пиджаке. Идеально зачесанные назад волосы, прекрасный овал лица и сверкающие ледяные глаза. Кадзуо Кирияма (ученик номер 6).
Мицуко сжала правую руку, в которой был М-19. Мышцы едва повиновались девочке, но она собрала все оставшиеся силы и попыталась поднять пистолет.
Но совершенно внезапно мысли Мицуко — несмотря на тот факт, что она находилась в процессе борьбы не на жизнь, а на смерть — скользнули в некое иное измерение. Все это продлилось лишь считанные доли секунды.
«В разговоре с Хироки Сугимурой, — подумала Мицуко, — я сказала: „Я просто решила брать вместо того, чтобы меня брали“. Вот что я тогда сказала. Но когда… когда я стала такой? После того раза, про который я рассказала Хироки, когда меня изнасиловали трое мужчин? Когда меня по очереди брали три мужика с видеокамерой в жалкой квартирке в паршивом предместье городка? Или, быть может, в тот момент, когда моя пьяная мать (отца я вообще не помню) вышла из комнаты, получив толстый конверт (хотя не такой уж и толстый) за то, что привела меня в то место, где „это“ случилось? В тот самый момент? Или… или это было после того, как учитель начальной школы, единственный человек, которому, как мне казалось, я могла доверять, ласково обратился ко мне, еще почти окаменевшей от дикой травмы, а я ему рассказала, и все повторилось снова? С того раза? В том темном читальном зальчике после школы? Или после того, как моя лучшая подруга все это увидела (или, по крайней мере, какую-то часть) и, вместо того чтобы предложить мне утешение, донесла на нас (в результате тому учителю пришлось уйти из школы)? Или это случилось три месяца спустя, когда я отказала моей матери, которая снова пыталась принудить меня заняться тем же самым, и ссора кончилась тем, что я случайно ее убила? Избавившись от улик и устроив все так, чтобы это выглядело как ограбление, я просто стала качаться на качелях в парке. В тот момент? Или после того, как меня приняли к себе дальние родственники, и меня без конца доставала их дочь, а потом та девочка случайно упала с крыши, и ее мать обвинила меня, потому что я в тот момент была с ней? С того раза? Отец девочки вмешался и меня защитил, но очень скоро этот самый отец бесцеремонно начал ко мне подъезжать. Тогда? Или…»
Мало-помалу, хотя чаще большими кусками, но все брали у Мицуко. И при этом никто ничего ей не давал. Вот так Мицуко и превратилась в итоге в пустую оболочку, стреляную гильзу в человеческом облике. Однако…
…это не имело значения.
«Я права, — твердо подумала девочка. — И я не проиграю».
Мицуко почувствовала прилив сил и подняла пистолет. Сухожилия в запястьях напряглись, точно струны скрипки. Затем она нажала на…
Тарахтящий ингрэм в руках Кадзуо Кириямы пропахал целый ряд черных дырок в теле девочки почти до самого лба. Изо рта Мицуко хлынула кровь. Верхняя губа разошлась надвое. Девочка упала навзничь.
