Гренемайер выдержал взгляд. Выдержал, потому что продолжал твердить себе: это обычный взгляд обычного мальчишки, здесь нечего бояться, он обладает способностями — что с того, много кто обладает способностями, у него есть световой меч — но нам с ним нечего делить, если бы он хотел всех нас уничтожить — он бы это уже сделал, с неймодианцем мы проиграли, но я всегда знал, о том, что неймодианцы не такие как люди, что они немного ненормальные — по крайней мере, по человеческим понятиям, и Гунрай-старший действительно рассказывал мне о Сидиусе, и это всегда казалось мне безумным, но я не придавал этому значения, а Михо сразу отмахнулся, и зря, но это не важно, важно, что я умею проигрывать достойно, ну что ж, найдем других партнеров для системы, ведь кроме Торговой Федерации есть и другие транснациональные корпорации, которым интересен регион и которые смогут профинансировать отделение от Республики…
… выдержал и решился…
— Да, это так. Рыцарь тоже пытался сорвать переговоры.
Посланник сделал вид, что не заметил этой откровенной наглости.
— Этот пленник нужен моему учителю. Я должен доставить джедая Лорду Сидиусу, — произнес он, помолчал и добавил. — Желательно живым.
Ну и ситх с тобой, хотелось ответить Гренемайеру. Все равно я не знал, что с ним делать. Убивать опасно, оставлять в живых тоже опасно.
— Как пожелаете.
— Тогда распорядитесь, чтобы его привели сюда.
— Прошу понять меня правильно. Этот пленник — опасен и содержится в специальном помещении с энергетической защитой. Если вы берете на себя такую ответственность, вам придется самому забрать его. Я могу послать с вами Фиджи.
— Не сомневаюсь, что Фиджи будет рад выполнить свой долг и оказать мне помощь, — посланник скривил губы, — но мне кажется, его не очень радует перспектива вновь оказаться в моем обществе. Будет лучше, если со мной пойдете вы сами. Разумеется, после того, как мы проводим господина Гунрая.
— Как вам угодно, — согласился Гренемайер.
Выражение ««ситх с тобой» еще долго вертелось в его голове вместе с ощущением, что это будничное ругательство совершенно неприменимо к ситуации.
Понавыстроили тут небоскребов, подумал Скайуокер, входя в лифт вместе с Гренемайером.
Лифт плавно поехал вниз, и Анакин сосредоточился на мигающих цифрах консоли. Эти цифры — здесь и сейчас, и лучше думать о них, чем отвлекаться…
… И понимать совершенную безумность созданной им самим ситуации.
Он как будто задал себе программу, и действовал согласно ей. Наблюдал, реагировал в соответствии с тем, что видел, и отгонял все остальные мысли подальше. Они все также скользили рядом, эти мысли, скользили словно в дымке, за которой различить их эмоциональную окраску было невозможно, но иногда самые яркие искры все-таки прорывались сквозь туман и рассыпались фейерверком амбиций, честолюбия, надежд и всевозможных притязаний.
… Операция останется засекреченной для всех. Кроме СБ и Ордена.
… В Храме несомненно обрадуются моему участию в деле.
Я потом подумаю про это, сказал себе Скайуокер. Вот через час-полтора — самое то. Да, через полтора часа уж можно будет злорадствовать.
Эта забавная мысль заставила его улыбнуться. Незлобно и не кривя губы. Гренемайер, не сводивший с него глаз, от этой улыбки вздрогнул.
Беспокоило Скайуокера только одно: его собственная ошибка.
Нельзя было уступать. Нельзя было делать вид, что ему все равно. Надо было настоять на том, чтобы пленника притащили наверх. Несмотря на то, что он назвал себя гарантом безопасности Гунрая-младшего, именно неймодианец служил ему прикрытием. Продолжая начатый спектакль, Скайуокер вместе с Гренемайером проводили Гунрая до флаерной стоянки.
… Пару раз щелкнул по кнопочке похожего на ком-линк прибора — и на «Виктории» получили сигнал об удавшейся провокации.
Шаттл Гунрая исчез в дождливом небе, и Скайуокер остался в лагере противников. От них по-прежнему исходил страх, но теперь уже лишенный той необходимой доли мистики и суеверий, которая и вызывает сковывающее ощущение собственного бессилия перед неизведанным. «Гость» стал им понятен — пусть даже как человек с редкими способностями, готовый положить любого, кто встанет на дороге — также, как понятен обычный убийца из плоти и крови. То, что в качестве заложника рядом с ним шел премьер-министр системы, далеко не гарантировало невозможность нападения.
На отметке «один» лифт остановился, и Гренемайер распорядился открыть дверь.
— Пусть он встанет, — сказал Скайуокер, глядя на лежащего без сознания рыцаря.
Один их охранников — выглядели эти парни так, будто полдня простояли рядом с рыцарем, держа того на мушке станнера и совершенно не доверяя пресловутой энергетической защите стен — осторожно опустился на колени рядом с телом и дрожащими пальцами потрогал Кеноби за щеку.
… Нет, так дело не пойдет.
— Встать! — рявкнул Скайуокер.
Хороший пинок оказался кстати. Джедай пошевелился, потом поднял голову и кое-как, не без помощи одного из охранников, сел на полу.
Потом уставился на Скайуокера.
… Так, если он заорет что-то вроде «Анакин, это ты?», я его убью.
… Ага, а потом всех остальных.
Скайуокер сконцентрировался. Прошли годы, когда он — учился или баловался — скорее все-таки баловался этим. Навыка хватило, чтобы проорать в Силе «да, это я».
По крайней мере, выражение на лице рыцаря приобрело вполне осмысленный вид.
— Поднимите его, — сказал Гренемайер. — Наручники оставить.
— Где его меч? — спросил Скайуокер.
Один из охранников нехотя расстался с трофеем.
Теперь осталось только добраться до флаерной стоянки и надеяться, что нас не подобьют системы планетарной обороны, подумал Анакин.
К лифту они подошли втроем. Скайуокер втолкнул рыцаря в лифт. Как раз в это время у премьера зазвенел ком-линк.
— Прошу прощения, — сказал Гренемайер, активируя связь.
Скайуокер посмотрел на Кеноби — рыцарь покачал головой.
Понимая, что уже опоздал, Анакин вырвал у премьера приборчик. Разобрать он смог только несколько слов.
«Уничтожат на стоянке».
— Лифт не работает, — сказал джедай.
Лязгнул металл — рыцарь освободил себя от наручников. Он тоже понял, что спектакль окончен.
… Так, лифт заблокировали. Да и к флаерам наверх — нельзя. Значит, пять этажей вверх — и прорываться к наземной стоянке, взять любой спидер, флаер или что там еще и лететь к своим. Но сначала пять этажей. Пешком. То есть, бегом. И при этом раскладе Гренемайер будет мне только мешать.
Проще оглушить ударом по черепу и бросить здесь. На память оставить антуражный балахон, пользы от которого уже нет, а бежать в нем просто неудобно.
