— Что же там за Мелиса? — также тихо спросил я.
— Угу, — он лишь многозначительно закивал, выпучив красные глаза и возвращаясь к операции.
Прошла, казалось, вечность. Бета продолжал аккуратно внедрять механизм, что-то прижигал, зашивал, перетягивал. Теперь уже сама рука была заштопана, в трех местах продольные длинные разрезы были скреплены хирургически точно наложенными швами. Из запястья со стороны ладони торчало само устройство. Предстояло перенести его на тыльную сторону, между костей.
— Я люблю ее, — неожиданно сказал мой персональный хирург и палач, отвлекая меня от грузных мыслей о Земле. — Саманту. Люблю ее, — он говорил с таким откровением, с такой чистотой, что само по себе это шокировало. — Она бывает шумной, вспыльчивой, раздражает меня своей упертостью. Часто стоит на своем, даже не пытаясь понять, что я ей говорю. Постоянно курит этот свой льюис, чтобы лазить людям в башку. Ни с чем не считается, когда думает, что поступает верно, — ухмыльнулся, все также копаясь у меня в конечности. Я смотрел на него как завороженный, слушая его исповедь. — И она всегда думает, что верно поступает. Иногда меня-то ни во что не ставит, а я старше ее и видел весь этот мир вдоль и поперек, — снова задумался, улыбнулся. — И, знаешь, здорово боится медуз, до визга… Но ни с кем моя жизнь не была так наполнена смыслом. Как песик на поводке я пойду за ней, куда бы она в своем азарте не надумала отправиться. Никогда не ощущал на себе таких теплых взглядов, такой нежности прикосновений. Ощущение, будто моя душа переселилась к ней, чтобы быть еще ближе. Честная, умная, добрая, пусть взбалмошная, но чистая, ранимая даже, кого бы из себя не строила. — Я не смел прерывать это откровение, боясь даже представить, что побудило его говорить об этом сейчас и к чему он ведет. Он снова помолчал. — Все мы игрушки в их руках. И счастливы от этого. Я ревную и завидую. Ты новая игрушка. Поэтому постарайся понять. Уживемся. Потом, — обреченно мотнул головой, — мне не дано знать, что за смысл вложил в них Великий Создатель, но иногда, кажется, что вся вселенная — лишь песочница для этих сестер. Поэтому и ты так легко согласился сейчас, и я, как последний простак, повелся в начале. — Он затянул последний шов. Промазал каким-то гелем все швы.
— Готово. Как тебе?
— Профессионально. — Я легко улыбнулся и сухо сглотнул. В мою руку был вмонтирован инопланетный ядерный реактор, призванный облачать меня в рыцарский доспех. На что еще была способна эта штука, остается только догадываться. — Не так уж и плохо, почему потребовался месяц, чтобы выходить Саманту?
— Сейчас прилеплю тебе на плечо болевую глушилку, — расправил на коже квадратный толстый пластырь с небольшим устройством посередине, проколов кожу и мышцу. — Когда выключу этот оранжевый луч. Будет больно. Весьма. В конце концов, считай, по новой руку собрали. Но глушилка поможет.
— Закончили? — снова Саманта. Тихая. Мягкая.
— Почти. Ты в норме? — Бета окинул ее взглядом, шмыгнул носом. Подтолкнул ногой для нее табурет.
— Да. Извини. — Села. Потерла заплаканные глаза. Сложила под носом руки в ладоши. Перед кем извинилась, даже не понял. — Через час прыжок.
— Значит, будем действовать по обстоятельствам, — он пожал плечами. Снова повернулся ко мне. — Старайся не шевелить пальцами. Очень старайся. Сейчас вставлю в приемник на запястье кусок каледония, и устройство первый раз активируется. Магнитное поле сайроса будет входить в резонанс с твоим полем, корректируя и применяя настройки. Вот после этого ее приходилось выхаживать.
— Твоя задача будет снять костюм. — Она взяла мою здоровую руку. — Договорись с ним, повлияй на него, подчини себе. Представь, что даже это тело, к которому ты привык, — всего лишь оболочка, которую можно снять. Ты — это твоя душа, материя, гораздо тоньше, чем организм.
— Какого?! — Мои глаза округлились от ужаса. — Почему ты объясняешь такие серьезные вещи только сейчас? Как я договорюсь? С кем?
— Бет, подключай. Я верю в своего брата.
— Когда снимешь костюм, никакой боли уже не будет. — Он сочувствующе посмотрел на меня и вложил мне в устройство на руке подобие янтарной монетки. Оранжевый луч исчез. Бета быстро отсоединил от меня операционные механизмы. Отвел столик для хирургических инструментов и сам откатился на стуле. Рука сотряслась от боли и жара. Словно онемевшую руку стали изнутри прожигать напалмом и истязать спицами. Я глубоко вдохнул от подкатившей к горлу боли, от напряжения из глаз прыснули слезы.
— Дыши, дыши! — испугалась Саманта. Бросилась ко мне.
— Да отойди ты от него, сейчас реакция пойдет! — Бета вскочил и за талию оттащил ее от меня. Я в страхе посмотрел на источник невообразимой боли. Казалось, весь мир был наполнен кровавой нестерпимой агонией, пропитывая ею и меня. И начал с левой руки. Я ощутил холодное инородное тело рядом с израненной костью. Желтый каледоний в моем запястье стал прозрачным, тускло замигал синим светом. Из дырочек в металлической оправе стала выступать черная тягучая масса. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, как монтажная пена, обволакивая толстым уродливым слоем все мое тело, перекидываясь на правую руку и ноги, приподнимая меня в кресле и бесформенно кристаллизуясь в похожее на камень вещество, застывая. Легла на плечи, шею, залила уши, я перестал слышать. Наконец, горячая жидкость покрыла нос и лоб. Последнее, что я увидел, были испуганные зеленые, широко открытые глаза Сэм. Она будто молилась. Бета склонился над каким-то монитором позади меня. Надеюсь, на этом мониторе мой пульс не вытянулся в прямую линию, потому что я стремительно начал проваливаться в густую темноту, пока окончательно не отключился. Слетал в космос на экскурсию.
Пустыня. Холод. Полное отсутствие ветра. Мертвые серые пески лежали тут тысячелетиями. Где-то вдалеке мрачное зеленоватое небо заворачивалось в огромную мутную воронку. Босые ноги по щиколотку утопали в сухости этого враждебного мира. Я шел уже часов пять. Еле переставлял ноги, запинался, падал, вставал, но никак не мог остановиться. Не видел смысла, но знал, что там, впереди, он должен найтись. От тишины звенело в ушах. Что заставило меня покинуть Землю? Ведь так долго жил и даже не задумывался о таком предательстве всего, что меня формировало. Забота, любовь родителей, смех и поддержка друзей, отличных друзей! Большое количество хороших, добрых знакомых, которые были всегда рады меня видеть. Заинтересованные взгляды молодых девушек — никогда обделен не был. Поездки за границу страны, солнце, море. Что же за червоточина? Что грызло внутри? Что могло так сильно перевешивать положительные эмоции от жизни, чтобы она мне так не нравилась там, дома? Причем где-то подсознательно. Задыхался в серости городов? Посмотрите, какой нежный! Работа? Да отличная работа — не бей лежачего. Компьютерная поддержка. Неодворник — хорошо оплачиваемая должность выполняющего работу за тех, кто поленился овладеть такими базовыми знаниями, как компьютер. Голос в голове становился все отчетливее.
