На диване лежал распахнутый «дипломат». В нем Егорка увидел две мужские сорочки, складной зонтик, темные очки, электробритву. Все было незнакомым. В хрустящем целлофановом пакете он обнаружил кружевные распашонки и поздравительную открытку, на которой было крупно написано: «Любаше и Ванечке! Поздравляю вас со встречей! Брат и дядюшка». Егорка догадался, что это писал отец. Где же он сам? Почему так таинственно попадают в дом его вещи? Мальчика охватила непонятная тревога.
Мать вышла из ванной с красивым подкрашенным лицом, так что у Егорки дух перехватило. Он смотрел на нее восторженно. Мать рассмеялась, снова поцеловала его и погнала одеваться. Через несколько минут сын и мать с пакетом вышли из дома.
Первым делом они зашли во второй подъезд, где помещалось Правление. Дверь была приоткрыта. Они вошли в коридор, где висела газета «Воздухоплаватель». За дверью с надписью «Штаб» слышались голоса. Из кухни выглянула женщина в переднике, приветливо кивнула.
– Подождите немного. Игорь Сергеевич сейчас освободится.
Мать принялась читать газету на стене. Егорка втянул носом воздух: из кухни аппетитно пахло пирогами.
Наконец открылась дверь штаба, и оттуда вышел небольшого роста человек с длинным повисшим носом. Он был чем-то недоволен. Вслед за ним выглянул майор милиции в голубоватой форменной рубашке с погонами.
– Я вас предупредил, Валентин Борисович. Будем принимать меры, – строго сказал майор вслед уходящему посетителю.
– Не имеете права мешать моей научной деятельности! – парировал гражданин.
– Но не в ущерб людям, – уточнил майор, и гражданин покинул Правление.
– Вы ко мне? – обратился майор к матери.
Она кивнула, и майор пригласил ее в штаб. Егорку мать оставила в коридоре. Ему снова стало обидно: почему взрослые имеют столько тайн? Он прислушался к тихому голосу матери, но опять ничего не разобрал. Зато ответ майора уловил четко. «Это вы мудро решили, Ирина Михайловна. Я позвоню, а вы мне перезвоните в течение дня. Думаю, ответ будет положительный, учитывая обстоятельства».
Далее мать с сыном заехали на Торжковский рынок, где купили букет белых хризантем в виде трех шарообразных цветков на длинных ножках. Еще через полчаса они подходили к бабушкиному дому по тихой осенней улочке с невысокими желтыми домиками странной архитектуры.
Дверь открыла сама бабушка Анастасия в кухонном фартуке. Увидев невестку, она поджала губы, но тут же взгляд ее упал на Егора, и бабушка, подобрев лицом, склонилась к нему с поцелуями.
– Люба! Иди сюда, смотри, кто пришел! – позвала она, выпрямляясь, после чего поцеловалась и с Ириной. – Господи, Боже мой! Как Егорушка вырос! Уже школьник, надо же!.. Совсем вы нас забыли… А где Женя?
Егорка насторожился.
– Он в командировке, – ответила мать спокойно.
На крик выбежала Любаша с марлевой повязкой на лице. Она торопливо сдернула ее, бросаясь к Ирине целоваться. Они обнялись, смеясь и плача, и Егорка понял, что у матери камень упал с души.
– Любашка, ты уж не обижайся, что мы так… Ты же знаешь… То одно, то другое… – говорила мать, утирая слезы.
– Да ладно тебе! Кто старое помянет… Не до обид сейчас. Из меня Ванька все соки высасывает. Уже четыре восемьсот! – засмеялась Любаша. – Пойдем, покажу. Тяжело рожать на старости-то лет!
– Мыть руки! Вы что, к ребенку! – заволновалась бабушка Анастасия.
Они вымыли руки и, притихнув, осторожно ступая, прошли в Любашину комнату, где в деревянной кроватке лежал животиком вверх пухленький белокурый мальчик, болтая в воздухе ручками и ножками. Мать вытащила из пакета распашонки.
– Вот тут… приданое… И поздравление от Жени.
Бабушка Анастасия перехватила открытку, внимательно прочитала надпись на ней.
– С какой встречей поздравляет? Вечно его не поймешь! – недовольно сказала она.
– Ну, с нашей, мама! Мы же с Ванечкой встретились, правда, мое ты солнышко?.. – обратилась Люба к малышу, склоняясь над кроваткой.
– На отца похож… – со значением, поджав губы, проговорила бабушка и зашептала сзади Ирине: – Звонит каждый день, подарков накупил, руки просит… Так эта дура…
– Мама, он младше меня на десять лет, – сказала Любаша.
– Ну и что! Ну и что! Живут, сколько угодно! – рассердилась бабушка.
Набежала в спальню интернациональная стайка Егоркиных братьев и сестер, сразу затискали Егорку. Бабушка Анастасия взяла на руки Ванечку, развернула личиком к публике.
– Зюк-зюк-закардель! Зюк-зюк-закардель! – пропела она, покачивая малыша на руках.
Егорка смутно, с непонятной радостью вспомнил эту загадочную бабушкину припевку, с которой она баюкала всех внуков. Малыш смешно задергал ручонками и улыбнулся беззубым ртом.
Ребенок был вновь водворен в кроватку, и ватага детей вместе с Егоркой убежала в детскую. Егор был тут же включен в работу: шили латиноамериканский костюм Хуанчику и клеили ему сомбреро из бумаги для детсадовского праздника, посвященного освободительной борьбе народов. Егорке досталось красить черной тушью широкие поля сомбреро, Ника строчила на машинке, а Шандор, сопя, обметывал нитками края курточки, надетой на Хуанчика.
Егорка заметил, что мать с Любашей, выйдя из спальни, уединились в дедовом кабинете и прикрыли за собою дверь. Бабушка Анастасия с обеспокоенным лицом вошла в детскую.
– Егорушка, пойдем, я тебя оладушками угощу, – сказала она.
– И нам! – закричали Шандор с Хуаном.
– Вы уже ели. Сидите! – бабушка увела Егорку на кухню.
Там она усадила его за стол, придвинула оладьи с вареньем, а сама уселась напротив, наблюдая, как Егорка ест.
– Егорушка, ты мне скажи: где папа? – вдруг строго спросила она, глядя на внука сквозь очки увеличенными глазами.
– В командировке, – нехотя ответил Егорка.
– Что это за командировка такая! Нет, я чувствую, что-то у вас неладно… Как вы летом отдохнули?
– Хорошо.
– Бабушка как себя чувствует? – продолжала допрос Анастасия Федоровна.
– Какая? – удивился Егорка.
– Бабушка Серафима, какая же! Вы же у нее отдыхали!
– Не-е… – протянул Егорка. – Мы на даче были у Григория Степановича.
Бабушка Анастасия подобралась и вдруг, уперев в стол руки, громко позвала:
– Ирина! Люба! Идите сюда!
На зов появились из кабинета мать с Любашей, слегка встревоженные бабушкиным тоном.
– Что случилось, мама? – спросила Любаша.
– Идите сюда. Садитесь, – приказала бабушка. – Ириша, вы где отдыхали летом? – обратилась она к матери.
Егорка заволновался, он понял, что допустил какую-то ошибку. Но мать не почуяла опасности, она лишь взглянула на сына, как бы говоря: я тебе потом объясню! – сама же ответила:
