Борис точно выполнил команды штурмана и, выехав на прямую дорогу, прибавил газа — Нива понеслась по грунтовке галопом, словно дикая лошадь: рев мотора, клубы пыли — свобода! Одинокие заблудившиеся зомби лишь провожают взглядом: где им угнаться за мощью советского внедорожника с восьмьюдесятью лошадиными силами под капотом.
У Пустошки свернули с дороги вправо, в объезд деревни, когда навстречу выбежали местные жители. Они кричали, махали руками, бежали, прыгая под колеса — машина подпрыгивала, переезжая наиболее прытких крестьян, разбрасывала в стороны оголтелых колхозников с переломанными ребрами, хрустела костями, брызгала внутренностями и лопала черепа, как спелые тыквы. Боря крепко сжимал руль. Бес скалился и поминал черта при каждом ударе. Вацлав подпрыгивал, кряхтя и стукаясь головой о потолок. А отец Федор тихо ойкал и просил прощения у высших сил.
Переехали дорогу на Выбор и — в поле, через Чернорусские прерии, прямо к белокаменному свинарнику у дороги, соединяющей Выбор и Лопатино.
— Припаркуйся за сараем, — сказал Вацлав. — Дальше пойдем пешком.
Борис заехал в дырку в сетчатом заборе и остановился у ржавой бочки. Из дверей свинарника тотчас выскочил колхозник в грязных сапогах и рубахе цвета навоза, заляпанной кровью. Он повел носом, хрюкнул и бросился к машине. Бес высунулся в форточку, поймал в прицеле опухшее лицо зомби и вдавил спуск — зараженный причмокнул, ловя пулю, и прилег у стенки.
— Тут могут быть еще — надо проверить, — сказал Вацлав. — Потом мы с господином майором посмотрим на аэродром, а вы останетесь с машиной.
— Идите, — Борис достал пистолет, — мы сами разберемся. Если вдруг не справимся, то отъедем в лес, — он показал на юг.
Учитель кивнул и пошел к воротам. Бес закинул автомат на плечо и поспешил следом.
— Федор, пошли, — сказал Боря, выходя из машины.
Священник не двинулся с места.
— Во-первых, отец Федор. А во-вторых, тебя, сын мой, никто за язык не тянул: сам сказал, что проверишь, сам и проверяй, если хочешь. Посмотри, никого нет. Бог оберегает нас, зачем искать неприятности? Садись в машину, помолимся Господу нашему, и Он защитит нас. Увидишь, как ты воспрянешь духом, как твоя душа найдет счастье во Христе. Давай вместе прочтем «Отче наш».
Борис нахмурился: похоже, священник пытается заполучить нового раба. У него не получается влиять на Беса и Вацлава, так он собрался сыграть в отца, сына и святого духа с Борей. Это надо пресекать в зародыше.
— Федор, я не Вацлав, в религиозные споры вступать не буду. Просто отстань. Ищи дураков в другом месте. Ты идешь?
— Господь с тобой. Я ничего никому не навязываю. И… нет, не иду. Благословляю…
Боря хлопнул дверью и тут же пожалел: в свинарнике послышалось рычание и чавкающие шаги. В дверях показался колхозник — весь в крови и соломе, словно новорожденный теленок. Он принюхался, блуждая взглядом в поисках жертвы. Мушка остановилась в районе виска — хлоп! — мозги выплеснулись на дверь и поползли вниз, словно картофельное пюре в подливе. Зараженный крякнул и оплыл, уткнувшись носом в кучку навоза.
— Неплохо, — похвалил себя Боря и двинулся к входу в сарай.
Переступив через клокочущее тело, прислушался: сквозь мерное гудение внутри свинарника, похожее на далекий гул самолета, пробивалось чавканье, шмыганье и легкое похрапывание. Борис заглянул в проем: повсюду кровь, растянутые, словно паутина синюшные внутренности, бесформенные части тел, а в воздухе — черные тучи мух, создающие тот самый самолетный гул — мерзкое зрелище. К тому же воняло тут невыносимо гадко. В середине сарая копошились трое зомби: два колхозника в замызганных рубахах и, похоже, зоотехник в некогда белом фартуке. Они ели. Что? Неважно. Боря вошел внутрь — мухи облепили голову, полезли в глаза, в рот, в нос, щекоча гадкими лапками, которыми они секунду назад топтали… это все. Он чуть не поскользнулся: ноги разъехались, словно на коньках, но Борис поймал равновесие, выдав изящное па, и двинулся дальше по коридору. В голове завертелись мысли: «Зачем я сюда поперся? Чего не сиделось в машине? Ну, едят тут зомби свинью, ну, и пусть едят. Да, хоть даже и не свинью, мне-то что? Зачем их отвлекать? Тут можно найти что-то полезное? В свинарнике?..»
Ближайший зараженный — зоотехник — поднял голову: лицо — кровавая маска, глаза горят, волосы торчат как щетина у вепря. Зарычал. Боря поднял пистолет и, не дожидаясь пока тот кинется, нажал на спусковой крючок — хлоп! — пуля вошла в глаз. Зоотехник икнул и плюхнулся в навозно-кровяную жижу. Два других зомби насторожились: перестали чавкать и подозрительно зафыркали. Борис прицелился — хлоп! — шея ближайшего зараженного взорвалась бордовым фонтаном. Он зашипел, вскочил и побежал. Второй — следом. Откуда-то выскочил еще один — старик в растянутой майке.
Холодок пробежал по телу: заварилась каша. Пистолет запрыгал в руке, чихая дымом и отплевываясь пулями — грудь, плечо, живот, грудь — тело колхозника покрывалось дырами, но он только хрюкал и продолжал наступать. Второй высунулся из-за плеча и словил шальную пулю между глаз — упал, сбивая с ног старика.
Щелк! — кончились патроны. Времени на перезарядку нет. Боря осознал, что он совсем один, никто ему не поможет, случись чего: Вацлав и Бес далеко, а Федор сидит в машине и даже если услышит крики, не выйдет, сомнений нет. Борис развернулся и бросился к выходу, а там — зомби! Откуда?! Тетка в переднике — высокая, руки, словно грабли — выпучила глаза, завыла и ринулась по коридору. Что делать?! Под ногами — скользкая жижа. Это можно использовать!
Тетка, раззявив рот, прыгает — Боря бросается ей в ноги и скользит на заднице, словно бобслеист, сбивая зараженную. Она — лицом в навозную кашу — шмяк! Борис вскакивает. Рука — на рукоятке меча. Наотмашь, не глядя — ших! — клинок застревает в теле колхозника, нафаршированного пулями: брызжет кровь, хрустят кости, клацают зубы, отрубленная рука плюхается в навоз. Ногой — в живот! Замах — хрясь! — по уху. Зараженный падает на колено: изо рта бьет кровь вперемежку с зубной крошкой, язык дрожит, глаза вылезают из орбит — сейчас лопнут, оставшаяся рука сжимает лезвие. Боря вырывает меч — колхозник подается вперед, не отпуская клинок. Пришлось упереться ногой в лицо — хруст, скрежет — меч на свободе! Как раз вовремя: старик уже тут — раззявил беззубую пасть, бросился в ноги. Боря изворачивается, бьет — хрясь! — клинок раскалывает череп, как скорлупу яйца, выпуская наружу воспаленный мозг. Тетка уже оправилась от падения, встала, развернулась и… налетела на сокрушительный удар — меч рассекает лицо наискось. Ноги разъезжаются, и она шмякается, раскинув руки-грабли в стороны. Боря разворачивается, готовый к нападению — никого. Пистолет — новая обойма. Руки дрожат. Ноги — ватные. В голове — туман. Впредь надо быть осторожней: вот так и погибают — по глупости, случайно зайдя в ловушку. Скольких он смог бы еще убить? Одного? Двоих?..
