Теперь оставалось ждать. Сколько? День? Два?
Несколько человек отправились в лагерь за едой, а мы залегли на своих местах и приготовились к встрече.
Ждать пришлось трое суток. Спали по очереди. Костров разжигать было нельзя. Мы ели холодные консервы, большинство из которых оказались рыбными. В первую ночь пошел дождь, который лил весь следующий день. Ни обсушиться, ни согреться было негде. Хорошо еще, что песчаная почва быстро впитывала влагу. Опасаясь за здоровье детей, разве можно было иначе назвать пятнадцати— и шестнадцатилетних мальчиков, я разрешил, когда дождь кончился, разжечь в чаще леса небольшой костер, куда по очереди бегали ребята сушить промокшую одежду.
Если никто не заболел, то наверное из-за неимоверного нервного напряжения. Нас ожидала схватка с тридцатью шестью вооруженными до зубов бандитами, и единственно, что мы могли им противопоставить — это неожиданность. Поэтому приходилось быть начеку и ждать. Ждать, ждать и ждать!
Несмотря на запрет, в нашем расположении появились девочки и женщины из стационара. Они пробрались со стороны чащи и принесли термосы с горячим кофе. Таких термосов у нас в стационаре было много. Мне пришлось благодарить и ругать наших помощниц.
— Мы осторожно! — оправдывались они. Что и говорить, горячий кофе нас сильно поддержал, но девушки могли нас демаскировать и их пришлось немедленно удалить. Надо отдать им должное — ушли они совсем бесшумно.
Я с наслаждением отхлебывал горячий кофе и вдруг заметил, что рядом кто-то лежит. Это была Евгения.
Она затаилась за бугорком, выставив перед собой автомат.
— Ты что здесь делаешь? Почему не ушла с остальными? Где ты взяла автомат? — зашипел я на нее.
— Позвольте мне остаться!
— Уходи немедленно! Это не женское дело!
— Я умею стрелять и я еще не рассчиталась с ними за отца и мать!
— Это совсем другие.
— Нет, те самые! — упрямо возразила она. — Это те же самые и я хочу их убивать, убивать и убивать!
Я понял ее. Да, это были те же. Те, кто использовал людскую трагедию, чтобы дать волю своим животным инстинктам. Это они врывались в квартиры и насиловали жен на глазах мужей, дочерей на глазах отцов и, испохабив юное тело, вспарывали им животы. Я вспомнил омерзительные картины, которые видел по дороге и в городах.
Я подполз к ней ближе и, обняв за шею, поцеловал в затылок.
— Милая моя девочка, — как можно ласковее сказал я. — Ты права! Это те же. Но позволь нам самим рассчитаться с ними. Если тебя убьют, — добавил я, — я не переживу этого!
— Правда? — в ее голосе послышалось такое, что заставило сжаться мое сердце.
— Правда!
— Тогда я ухожу!
Я почувствовал прикосновение ее губ.
— Ты только береги себя… не лезь под пули… — она отползла в сторону и исчезла в зарослях.
Утром третьего дня со стороны магистрали послышался гул моторов. Я прислушался, гул шел с севера. Это возвращалась группа, которая направлялась в Белоруссию.
Гул сначала приближался, но потом вдруг затих. Колонна остановилась на шоссе. Через некоторое время прибежал парнишка, которого поставили наблюдать за дорогой.
— Что там? — нетерпеливо спросил я его.
— Стоят, ждут чего-то. Вышли из машин, курят.
— Сколько машин?
— Четырнадцать. Да, вот еще… там пушки!
— Какие пушки?!
— Небольшие. Две пушки. Прицеплены сзади к машинам. К первой и ко второй, — пояснил он.
— Ладно! Отправляйся назад. В случае чего — сразу сюда.
Тишина длилась недолго. Вскоре снова послышался шум моторов. На этот раз он шел с юга. Это возвращалась вторая группа. Соединившись, они двинулись дальше по лесной дороге.
Оставалось ждать сигнала. Когда колонна дойдет до стоящего на дороге бронетранспортера, тот откроет огонь и его поддержит оставшийся в тылу врага бронетранспортер Алексея. Там за пулеметом сидел его отец. В первом бронетранспортере за рычагами был Юра, а у пулемета — Николай.
Как только раздадутся первые пулеметные очереди, мы должны будем открыть огонь с обеих сторон дороги. Мы рассчитали сектора обстрела так, чтобы не перестрелять друг друга. Хотя и в таком расположении риск попасть в своих был велик.
— Бить по кабинам, — еще раз напомнил я своим ребятам. — Нельзя дать им возможность выскочить и залечь.
Гул моторов приближался. Я вздрогнул от неожиданности. Из-за поворота показался бронетранспортер. Он был немного меньше нашего, это была амфибия. К ней была прицеплена пушка. А следом шли крытые брезентом ЗИЛы и УРАЛы. Я насчитал их десяток. Затем показался автобус. Самый настоящий автобус. «Икарус».
— Это еще что такое? — пробормотал я про себя.
Вслед за автобусом показались еще ЗИЛы с пушками на прицепе. В это время подал голос пулемет Николая. Лес взорвался автоматными очередями. Я полоснул по кабине ближайшего ЗИЛа. Он вильнул в сторону и врезался в дерево.
Нападение было настолько неожиданным, что в ответ успели раздаться только две или три автоматные очереди. Сквозь треск выстрелов мне показалось, что я услышал пронзительный женский визг. Вскоре выстрелы по всей протяженности дороги почти прекратились. Однако в голове колонны бой продолжался. Я метнулся туда.
Башня вражеского бронетранспортера бешено вращалась, поливая лес вокруг свинцовым дождем. Наш бронетранспортер безуспешно вел огонь по вражескому. Пули отскакивали от брони, не причиняя ей вреда. На мою голову посыпались срезанные пулями ветки. Я упал на землю и стал подползать ближе.
Вдруг я заметил, что наш бронетранспортер начинает медленно пятиться назад. Отойдя метров на двадцать, он ринулся вперед, набирая скорость, и врезался во вражеский, тараня его корпусом. Тот содрогнулся и стал поперек дороги. Пулемет его замолчал, но ненадолго. Наш снова отъехал назад и на этот раз нанес удар в борт. Удар был настолько сильным, что амфибия подскочила на месте, но не перевернулась, на что, очевидно, рассчитывал Юрий. Пулемет однако заглох.
Я бросился к вражеской машине, но меня опередил Борис Иванович. С неожиданной для его возраста быстротой, он взобрался на броню и стал молотить неизвестно откуда добытой кувалдой по стволу пулемета и башне.
— Эй! Вылезай! Приехали!
Завхоз приостановил свою работу и приложил ухо к броне.
— Жив! — сообщил он.
Действительно, из амфибии донеслись шорохи и легкое позвякивание металла.
— Как его оттуда выкурить? — подумал я.
— Очень просто.
Я обернулся. Сзади с канистрой в руке стоял наш шофер Вася.
— Только не здесь! — предупредил вылезший из своего бронетранспортера Юрий. — Огонь может перекинуться на другие машины. Сейчас отбуксирую к концу дороги.
