К останкам каменной колонны в руинах храма была прикреплена позеленевшая от возраста пластинка с надписью. Старательно пряча пальцы, Лилит снова сунула ладонь в рукав Риханы и прижала пальцы к ее руке.
«Что там написано?»
Рихана довольно долго не отвечала, выжидая, потом просунула руку под вуаль Лилит и положила ее на плечо девочки. Спрятанные пальцы ответили: «Это мужское письмо. Мне запрещено его читать».
«Я знаю, что ты умеешь читать его, Рихана. Я видела тебя в библиотеке отца. Я видела, как там ты листала книги».
Первая жена Думана посмотрела вниз на Лилит, ее лицо было неподвижной маской. Рихана повернулась к бронзовой надписи и вывела на плече Лилит:
Смотрите на монумент Магды
И помните, о мужчины!
Если забудете,
То снова
Падете жертвами
Женского языка.
Женщины и их дочери столпились на свободном месте, преклонив колени на жестких, холодных камнях храма. Лилит увидела, что повсюду находятся охранники. Чуть правее отца и первого министра стояли еще несколько мужчин. Когда подошли другие мужчины, то поклонились первому министру, а он коротко кивнул им в ответ.
Вдруг яркий свет ослепил Лилит. Ребенок вцепился в руку Риханы, спрятав лицо в складках ее одежды. Она почувствовала на плече пальцы Риханы: «Это освещение для телекамер. Не позволяй им видеть, что ты боишься».
Лилит медленно повернула лицо из безопасных складок одежды Риханы. Щурясь против света, она уселась на пятки и повернулась, чтобы взглянуть на мать. Прямо за женщинами из поместья Думана Хедия стояла на коленях между двух охранников, Исака и Маджнуна. Как и все мужчины, охранники оставались на ногах. Хедия держала руки на коленях, глаза ее были закрыты.
Барабаны сменили ритм, флейты смолкли, и Лилит увидела, как какая-то весьма внушительная фигура почтительно поклонилась первому министру и поцеловала ему руку. Но странным образом человеку удалось выразить этим жестом и уважение, и оскорбление одновременно.
Человек был на целую голову выше первого министра, с длинной черной бородой с серебристой проседью. Из-за высоких скул и тонкого носа щеки его казались впалыми. Брови тоже были черными и густыми, а темные глаза под ними были посажены чересчур близко.
«Кто это?» — спросила Лилит.
«Тахир Ранон, лидер партии ортодоксов, злейший враг твоего отца».
«Почему у отца есть враги?»
«Твой отец желает перемен. Тахир Ранон противится любым изменениям. Поэтому он враг твоего отца».
Лилит посмотрела в глаза Риханы. Казалось, в них пылает странная гордость.
«Я не поняла».
Рихана снова сунула руку под вуаль Лилит: «Думан Амин противился решению убивать нежеланных новорожденных девочек. Он верит, что законы необходимо изменить, чтобы позволить женщинам читать и писать, и даже ходить в школу, чтобы учиться умениям, которые помогут им быть не только служанками и посудомойками. Он верит, что женщинам должно быть позволено удерживать себе часть заработанных денег. Все это пугает партию ортодоксов».
Ветер слегка усилился, легкая желтоватая пыль туманцем поднялась над каменными плитами. Тахир Ранон зашагал к приподнятому центру пола, где когда-то находился алтарь. Он занял свое место с несколькими другими мужчинами, которые все были в простых белых кафтанах с наброшенными поверх темно-синими халатами до лодыжек. Все носили простые черные фески, присущие священникам-ортодоксам из харамитов.
Лилит смотрела, как молодой послушник шел сквозь ряды коленопреклоненных женщин. В руках у него был длинный тонкий хлыст. Дойдя до конца одного ряда и повернув к следующему, он встретился глазами с Лилит. И указал на нее хлыстом.
— Не смотри на меня так, девчонка. Держи глаза опущенными.
Чувствуя, как лицо становится горячим, Лилит быстро опустила взгляд. На плече она почувствовала руку Риханы: «Скоро все кончится».
Барабаны замолчали. Через мгновение глубокий звучный голос наполнил руины храма.
— Во имя Алилаха.
— Во имя Алилаха, — повторили мужчины.
Низко держа голову, Лилит подняла глаза. Она увидела, что все мужчины склонились в сторону говорящего. Это был внушительно выглядевший мулла-харамит с седой бородой. Тахир Ранон стоял по правую руку от него. Казалось, что яростные глаза муллы ищут Лилит, и она в ужасе закрыла лицо руками.
— Узрите Посланцев Бога: Абрахама, Моисея, Соломона, Зороастра, Будду, Иисуса, Мухаммада и Баба, которые предсказали пришествие Того-в-ком-проявится-Бог.
— Узрите Посланцев, — повторили мужчины, становясь на колени и склоняясь.
Седобородый мулла смотрел поверх собравшихся, дожидаясь пока замрет последний шорох. Он провел ладонями по щекам, а потом воздел руки к небу.
— Узрите Основателей, назвавшего Просветителя…
— …который предсказал Путешествие и мир Харама, — завершили фразу мужчины.
Мулла повернулся и протянул руки к сотням женщин, стоявших на коленях со склоненными головами.
— Узрите дочерей Шайтана: развратителей мужчин, отравителей сердец, разумов и тел. — Он вытянул ладони в сторону бронзовой надписи. — И узрите наследие Магды, жены Шайтана, лезвия Меча Справедливости, которая повернула этот Меч против Бога и его народа на Хараме.
Мужчины снова склонились и прижали ладони к сердцу. Белобородый мулла поклонился, поцеловал свой звездный крест и троекратно осенил звездным крестом мужчин. Закончив, он присоединился к ряду священников позади приподнятой платформы, оставив Тахира Ранона стоять на ней в одиночестве.
Ветерок с шорохом потащил по плитам пола сухой лист. В тишине звук показался грубым и неуважительным. Когда лист шуршал мимо ряда коленопреклоненных женщин, из-под черной вуали мелькнула быстрая рука, схватила оскорбительный лист и мгновенно спрятала.
— Мужи Харама, мужи планеты Ангерона, — начал Тахир Ранон. — Повсюду в этом мире находятся такие же руины. Эти развалины когда-то были храмами, школами, университетами, заводами, правительственными зданиями и громадными банками. Эти руины вопиют, чтобы память наша никогда не слабела. В каждом городе хранят одно из таких напоминаний. Эти развалины рассказывают нам, кто мы такие, откуда мы пришли и что мы должны делать, чтобы продолжать служить воле Алилаха.
— Во имя Алилаха, — отозвалась почти половина мужчин в собрании. Лилит отметила, что отца среди них не было. Отец стоял в одиночестве отдельно от всех, лицо его было хмурым.
Тахир Ранон продолжил:
— Начиная со смерти Магды и разрушения Меча Справедливости больше столетия назад каждый год мужи Харама приводят своих женщин к развалинам, чтобы напомнить им о грехе, за который они несут кару молчания. Им показывают образ Ангероны, древней богини молчания, и рассказывают, почему Харам, место запретное для войны, стал Ангероной. Их приводят к этим руинам, чтобы прочитать им Женский Закон. Над костями Магды в году восемьдесят девятом Бог даровал нам этот простой Закон: Зрите монумент Магды и помните, о мужи Харама, иначе вы забудете и снова падете жертвами женского языка.
