—Я понимаю. Все равно, спасибо вам. Вы сделали все, что могли.
—Да нет же! Я не говорю, что это наш пациент умер! Я просто вспомнил старый анекдот… Что касается нашего — он был в полном порядке. Теперь нужен хороший уход…
—Вы считаете, что он может выжить?
—«Он»? Пожалуй, что уже не «он». А в остальном… Могу сказать точно: тело будет жить. Прекрасное тело, молодое и здоровое. Мозг тоже жив и, думаю, таким и останется: кровь поступает, электрическая активность полная. А вот составят ли тело и мозг одно целое… Вы какой веры?
—Никакой.
—Плохо. А я хотел попросить вас позвонить своему богу и спросить насчет прогноза по этому дельцу… По крайней мере, сетчатку глаза и внутреннее ухо я спас. Я первый, кому это удалось, хотя меня и называют шарлатаном… так что он, если повезет, будет видеть и слышать. А вот что касается спинного мозга, наиболее вероятный исход — неблагоприятный… хотя частично, конечно, функции восстановиться могут… Нет, я несу чушь: девять из десяти — за то, что мозг вообще не будет иметь связи с внешним миром.
—Надеюсь, вы преувеличиваете. Ваша премия, кстати, зависит от того, будет ли пациент видеть, слышать и разговаривать — как минимум.
—В сраку.
—Но условия оплаты изменить нельзя.
—В сраку, я сказал. Там значилась какая-то премия. Но у меня нет такого большого мешка, поэтому — в сраку. Слушай, кореш, вы тут как хотите — можете придумывать всякие премии: за срочность, за качество… Мы, мясники, работаем по-другому. Я получаю за операцию. Я режу. Мне платят. Все. Я честный хирург — что бы там ни болтали всякие шкуры…
—Напомнили… — И Сэлэмэн полез в карман, достал пакет. — Ваши деньги.
Хирург небрежно сунул пакет в свой карман.
—Не проверяете? — усмехнулся Сэлэмэн.
—Лишняя работа. Или вы платите, как надо, или я иду в суд. И вообще — плевать.
—Пива добавить? — спросил Сэлэмэн. Он откупорил бутылку портера. — Я оплатил все. Полностью, золотом, через надежный швейцарский банк… В этом пакете ваша банковская книжка. Плюс уведомление, что мы оплатили все счета, гонорары ассистентам, компьютерное время и прочее и прочее. Но я надеюсь, что вы раздобудете где-нибудь хороший мешок — и я вывалю вам столько…
—Ладно, не буду отказываться. Исследования требуют денег, а мне не хотелось бы их прекращать. Мне хочется войти в историю медицины не как шарлатану… понимаете?
—Мне, кстати, хочется того же. Хотя, может быть, по другой причине.
Бойл отпил еще пива и задумался.
—Похоже, я опять вел себя как последнее говно. Извините. Всегда, когда выхожу из операционной, начинаю бросаться на людей. Я забыл, что он ваш друг.
Сэлэмэн вновь испытал те же чувства, что и в начале разговора: смесь жалости и облегчения.
—Нет, — сказал он. — Йоханн Смит мне не друг.
—Ну? А мне показалось.
—У него не было друзей. Я его адвокат, и он, естественно, платит мне за мою преданность.
—Понял. Тогда ладно. Тяжело, если мешаются всякие эмоции. Понимаете, прогноз при такой операции, по определению, не может быть благоприятным — уж это-то я знаю лучше всех остальных. Хотя… — Бойл задумался. Может,и получится… Группа крови одна, и объем черепных коробок близкий…
—А почему вы тогда так мрачно настроены?
—Господи! Вы хоть представляете, сколько миллионов нервных связей надо было восстановить? И сколько лет длилась бы такая операция? Мы соединили черепные нервы, сопоставили и сшили спинной мозг — и все. Теперь — как в рулетку… красное, черное…
—Понятно… И, значит, эти миллионы нервных окончаний — они что, как-то сами находят, с кем им срастаться? Ведь эти шимпанзе?..
—Черт возьми, да! Это был успех! Или удача… Извините. Понимаете, нервная система чрезвычайно адаптивна. При травмах, например, вместо того, чтобы восстанавливать старые соединения, мозг нагружает неповрежденные той утраченной функцией. Помните опыты с переворачивающими очками?
—Даже не слышал.
—Студентам надевали очки, которые переворачивают изображение. Два-три дня они видели все вверх ногами, их приходилось водить под руки и кормить с ложечки. А потом они начинали видеть как надо. Анализатор переключается и начинает правильно интерпретировать поступающую информацию. Когда очки снимали — мир опять переворачивался… Так и с моими обезьянками. Сначала я думал, что провал. Но потом они стали шевелиться — бессмысленно, как младенцы. Приходилось фиксировать их… И постепенно все наладилось. Не спрашивайте меня, как именно — я все равно не отвечу. Не знаю. Может, психиатры… или священники… Слушайте, а куда мы едем? Мой отель уже давно позади.
—Признаюсь: я позволил себе еще одну вольность, док. Ваш счет в отеле оплачен, а вещи упакованы и перевезены в мой дом.
—О, дьявол! Это-то еще зачем?'
—Для большей безопасности.
—Но отель показался мне достаточно безопасным. Вооруженная охрана, и даже лифтеры при стволах… черт, не думал я, что попаду в настоящий военный лагерь. Совсем как армия. Тяжело, наверное?
—Привыкли. Ваш отель неплохо защищен, это да. Но пресса туда имеет доступ… как и полиция.
—Юридические проблемы? — недовольно спросил Бойл. — Вы же заверили меня, что все на мази.
—Так и есть. Донор дал предварительное согласие… у нас было несколько тысяч потенциальных доноров, подписавших договор, всего несколько тысяч — так что статистика была против нас. Но вот одного из доноров вовремя убивают… ничего себе оборотец?.. и суд позволил провести операцию. Все равно: пресса поднимет пыль до небес, и кто знает, не найдется ли другой суд, который это решение пересмотрит. Короче, док: в Канаду я могу доставить вас в течение часа, в любую другую точку Земли — в течение суток… и даже на Луну без особой задержки. Если, конечно, вы этого захотите.
