— Почему-то ложь обладает притягательной силой.
— Истина тоже, — поддакнул хозяин, — тянет, как к Афродите.
— Значит, вы на пути к истине, — улыбнулась Арднаскела.
— Почему вы так решили?
— Потому что не солгали.
Тут в комнату снова влетела Александра в великолепном свадебном наряде.
— Я готова!
— Так быстро? — удивился её отец. — Ты же даже в магазин наряжаешься полдня.
— Замуж захочешь — быстрее, чем в армии, соберёшься.
Александра хотела броситься на шею Рднаскеле, но отец ринулся на перехват:
— Стой — взорвёшься!
— Он что, заминирован?
— Хуже. На тебе материя, а он — антиматерия. Плюс на минус будет страшный взрыв!
— Как же я буду с ним жить?
— Если по-настоящему любишь, то никакие беды не страшны, — сказал Рднаскела, — будет лишь взрыв страстей.
— Ты в этом уверен?
— Да, любовь создала мир, и она не подчиняется законам материи.
Александра колебалась недолго. Она подошла к Рднасканеле и осторожно прикоснулась своими губами к его губам. Если умирать, так уж в любви. Все замерли, и в следующие мгновение облегчённо вздохнули. Глядя, как страстно целуется его чадо, Александр с громким криком «Где наша не пропадала!» рванулся к Арднаскеле. Однако, не тут-то было. Арднаскела, как мы уже знаем, пребывала в Ойкумене, а здесь присутствовала лишь виртуально. Поэтому руки Александра обняли пустоту.
— Что такое? — вытаращил глазища хозяин. — Почему им можно, а мне нельзя?
— Она в Ойкумене, — ответил Рднаскела.
— Что-то не слыхал я о такой стране.
— Это край земли.
— И там нет моих отелей?
— Туда даже ваши самолёты не летают, — хмыкнул Рднаскела.
— А чьи?
— Ничьи.
— Как же я туда доберусь?
— Я могу вас отправить, — предложил антипод.
— И тогда она будет моей? — указал Александр на свою возлюбленную.
— Да, но возвратиться с Ойкумены невозможно.
— А как же всё нажитое без меня? — оглянулся по сторонам хозяин.
— Не волнуйся, папочка, я обо всём позабочусь, — мило улыбаясь, заверила отца дочь.
— Знаю я тебя: в два счёта всё растранжиришь, — проворчал Александр и добавил: — А как же я без моих сокровищ?
— Тут всё есть! Тут замечательно! — задорно воскликнула Арднаскела. — Лети ко мне!
— Была, не была! — махнул рукой Александр и повернулся к антиподу:
— Отправляй!
Ложь никогда не устоит перед истиной, как Александр не устоял перед Арднаскелой. Хозяин обнялся на прощание с дочерью, пожал руку её жениху, присел на дорожку, но, подумав, вдруг изменил решение:
— Нет, всё же отложу отъезд. Мне надо завершить кое-какие дела.
Он взглянул на Арднаскелу влюблёнными глазами:
— Но завтра я, кровь из носа, я буду у твоих ног, дорогая.
— Буду ждать.
Главный лгун, конечно, не успел всё сделать за день и перенёс встречу на послезавтра, потом на неделю, потом… Похоже, он обманывал сам себя. Арднаскела ждёт до сих пор. Ей можно не торопиться: она же не стареет. Александр каждый день глядит с тоской на виртуальную возлюбленную, как на богиню, но ничего поделать не может. Ах, если бы он не был богат, то его мечта встретиться с Арднаскелой давно бы сбылась.
Вначале Он мне не понравился — несмотря на неоспоримые достоинства. Был Он элегантен и чёрен, а меня всегда заводили брюнеты и вороные лошади. Однако вызывающе лиловый галстук чем-то раздражал, посему я почти прошла было мимо, мазнув рассеянным взглядом по стройному силуэту. Но, уже покидая секцию, явственно услышала за спиной: «Салют, крошка! А быть может, это судьба?».
Я быстро оглянулась на продавщиц: те, похоже, ничего не заметили, поглощённые созерцанием пространства впереди себя.
«Ну что, детка, ты решилась?» — в голосе звучала снисходительность, а я этого дьявольски не люблю.
Я развернулась и посмотрела на Него в упор. Он спокойно выдержал взгляд и казался настолько уверенным в себе, что я невольно смутилась.
Вообще-то я всегда сама принимаю решения, но вдруг поняла, что этот выбор не очень-то от меня зависит.
— Можно этот костюмчик?
Одна из продавщиц отлепилась от стены, вяло выходя из транса.
— Вы в курсе, сколько он стоит? — скучным голосом поинтересовалась она.
Я посмотрела на ценник и присвистнула: дорогой! О-очень дорогой!
— Заверните.
— Мерить будете?
Я даже удивилась, как такая замечательная мысль сразу не пришла мне в голову.
В узкой примерочной я ожидала, что Он снова примется меня уговаривать, но Он молчал, зная себе цену, предоставляя возможность самой разобраться в своих чувствах. Он мне определённо нравился: подчёркнутая изысканность кроя буквально на глазах меняла фигуру, создавая Женщину из того замороченного существа, что во время обеденного перерыва заглянуло в ближайший маркет.
Когда была застёгнута последняя пуговица и поправлен галстук, возникло ни с чем не сравнимое чувство комфорта, и стало странно, как я до сих пор умудрялась носить эти страшные тряпки, уныло свисающие с крючков. Я решила идти прямо в Нём.
Я пересчитывала сдачу (всё-таки очень дорого!), когда из примерочной вышла продавщица с моими вещами.
— Вы забыли, — обиженно сказала она, протягивая джинсы и лёгкий джемпер маминой вязки.
Я автоматически запихнула всё это в сумку, думая о том, что делаю что-то совсем ненужное.
Моё послеобеденное появление в офисе вызвало фурор: Ритуся подавилась горячим кофе.
— Ну, подруга, даёшь! — уважительно протянула она, собирая кофейную лужицу прокладкой «на каждый день». — И где ж ты его подцепила?
— Похоже, это Он меня подцепил, — попыталась отшутиться я, хотя уже тогда догадывалась, что, пожалуй, это совсем не шутка. — Сегодня вечером я должна выглядеть о-фи-ген-но!
— Гарик? — понимающе подмигнула Ритуся. Она ещё раз внимательно оглядела меня — с головы до туфель, и скорбно покачала головой:
— Никто не спасётся.
* * *
Кнопка звонка залипла. Пока я пыталась подцепить её ногтем, прошло изрядно времени: я слышала, как за дверью надрывается Моцарт, вещая о гостях. Наконец, звонок удалось обезвредить, Моцарт облегчённо стих, но открывать никто не спешил.
— Блин!
Откопав в сумке ключи, открыла сама. Не снимая туфель, протопала сквозь тёмную прихожую в зал, нащупала выключатель. Ещё не включая свет, уловила дивный аромат и замерла с рукой на клавише, пытаясь догадаться, что бы могло так благоухать.
Чья-то рука легла мне на пальцы, и я дико заорала, пытаясь укусить пространство возле себя…
Выключатель щёлкнул, в свете люстры возникла дурацкая физиономия Гарика. Любимый щурился на лампочку, но в целом казался весьма довольным собой. И недаром: когда сердце и рассудок вернулись на место, я смогла оценить усилия парня. Мастерская напоминала Эдемский сад: повсюду, меж холстов и подрамников, — в вазах, банках, даже в эмалированном ведре — стояли розы, источавшие тот самый аромат, который заставил меня замереть на входе. Море, море роз!..
