Положила трубку, сунула в уши наушники, навернула громкости. Я подсел к ней, приблизил ухо к наушнику… непонятно, но что-то такое гитарно-роковое. Поколебался пару секунд и всё-таки положил голову ей на плечо. Она не двинулась. Я что, ничего не вешу? Опёрся о её плечо обеими руками, надавил... Ноль эффекта. Значит, правда не вешу. И запахи не чувствую. Почему-то именно это очень обидно. Когда Ксюха бывала у меня, ещё в той жизни, далёкой жизни "до", мы частенько засиживались за чаем до ночи и тогда я укладывал её спать в зале на диване. А когда она уходила, ложился на её подушку и несколько минут лежал с закрытыми глазами, вдыхая запах её волос...
Поначалу я пытался избавиться от этого глупого фетишизма, но потом решил, что в моей жизни не так уж много радостей от моей урезанной версии любви, и лишать себя одной из них — непозволительная роскошь. А теперь вот всё, надышался, пернатый. Скатай губу обратно и не капай слюнями.
Отодвинулся, вздохнул и принялся просто смотреть на Ксюху, к счастью, этого меня никто не лишил. Изучать её лицо, каждую прядь чёрно-розовых растрёпанных волос, майку с мультяшным мышом...
Я как раз дошёл до зелёно-рыжих полосатых носков с пальцами, когда понял, что щемящее чувство в груди вызвано не неудобной позой, а тем самым новым моим умением. И увидел её слёзы. Она плакала очень тихо, без всхлипов и размазывания соплей по мордашке, но мне было так плохо... Моя Любовь завозилась, затопталась внутри, ну сделай что-нибудь, хранитель недоделанный, у тебя подопечная рыдает, а ты сидишь как засватанный... А что я могу? Я понятия не имею, чего она ревёт!
Ну ладно, имею. Из-за меня ревёт. Что дальше? Я - тот я, который не пернатый и с весом, - сейчас едет домой и скорее всего, по прибытии первым делом нажрется и снимет девку. Я почему-то уверен, что он простился с иллюзиями о большой и чистой любви и теперь будет отрываться за годы монашеской жизни... а может и нет. Надо слетать глянуть, насколько я себя знаю.
***
- Вот скажи мне, чем я хуже этого зайца? - Язык у старого меня уже изрядно заплетался, глазки давно сбрелись в кучку, а мысли бродили Критским лабиринтом… неизбежно натыкаясь на одного и того же монстра.
- Какого зайца?
- Тфу, Волка! Волка… - старый я, похоже, поймав в фокус благодарного (то есть, той же кондиции) слушателя, решил подсесть ему на уши.
Как оказалось, знаю я себя плохо. Мой исходник напивался в одиночестве, причём водкой, причём совершенно не закусывая. Меня передёрнуло от его очередного глотка, я всю жизнь считал разбавленный спирт дрянью и никак иначе, чем в составе коктейлей, его не признавал… Хорошо же меня Ксюшка приложила, от монтировки эффект был бы послабее.
Я отвернулся от раскисшего себя, взмыл в небо. Не хочу это видеть, противно. На небе опять собирался дождь, звёзды подмигивали в разрывах туч, на земле переливался огнями город, ярко сияя в центре и плавно затухая к окраинам. Ксюхин дом замаячил на горизонте, я сразу обратил внимание, что в спальне свет не горит, приземлился в кухне, где моя подопечная заваривала кофе. Слёзы уже высохли, но мордашка была расстроенная ужасно, по мне резанула её обида и общая неудовлетворённость жизнью. Я поморщился, чуть ускорил время – может, она отойдёт, успокоится… Ксюха взяла чашку, накинула джинсовку и вышла в подъезд, поднялась по ступенькам на верхний этаж, поставила чашку на пол и потёрла руки. Под её ногами заскрипела лесенка, ведущая к люку в потолке, девушка подёргала замок, на вид – устрашающе надёжный… и совершенно незапертый, как оказалось. Сунула его в карман, откинула крышку люка и вернулась за чашкой. Когда она скрылась на чердаке, мои брови уже подпирали чёлку, я влез следом, прошёл по следам к окошку на крышу. Много следов, и все одного размера. В трёхсантиметровом слое пыли, покрывающем здесь абсолютно всё, была протоптана довольно уверенная тропинка к окну и ещё одна – к горе чистых тряпок в углу, возле которой я увидел квадратные отпечатки четырёх ножек… Она что, и мольберт сюда таскала? Ох и творческая, блин, личность… Я вылез на крышу, подошёл к сидящей девушке, сжимающей чашку кофе. С неба опять капало, но она смотрела на отблеск далёкого солнца, не пряча лицо от мороси. Я сел рядом, протянул, как она, ноги вперёд, упёрся пятками в шершавый шифер:
- Ну и зачем ты сюда пришла?
От неё всё ещё веяло тоской и болью, моя Любовь скулила и хныкала, но ничего не могла сделать. Девушка отхлебнула кофе, в чашку упала дождевая капля, она чуть улыбнулась и вскинула лицо к небу, потом посмотрела вдаль, чуть вправо, в сторону моего дома, опустила глаза:
- Эх, Славка, Славка... Ну и дурень же ты.
Я грустно рассмеялся, взлохматил волосы:
- Ну что я не так делаю, а?! Ну скажи!
Она покачала головой, прошептала в далёкий затухающий горизонт:
- Где ты сейчас? Напиваешься небось, в гордом одиночестве, или сидишь на чьих-то развесистых ушах, вопрошая их, чем ты хуже всех остальных…
Я ухмыльнулся – она знает меня лучше, чем я сам. Повернулся к ней, сказал:
- Ну и чем, а? Ну скажи, хоть себе самой скажи, хоть небу этому припадочному! Чем?!
- Дурко ты, - тихо сказала она, одним глотком допила кофе и поставив чашку между колен, обхватила себя за плечи. С неба опять ударил дождь, она опустила голову, по лицу потекли тонкие ручейки.
Я вздохнул и расправил над ней крыло.
***
Я сидел в самом дальнем и тёмном углу бара, сюда всеобщее веселье от сцены почти не добиралось, здесь тусовались только тёмные личности с пакетиками химического счастья на развес, да подвыпившие парочки, которым было уже по большому счёту всё равно, где и как… ну и я. Передо мной даже стояла кружка пива, тёмного, нефильтрованного – гордость заведения! Которую я всё равно не мог оценить. У меня не было не то что вкуса, даже ощущения влаги во рту. Но я мужественно лакал уже вторую кружку.
Где-то на границе центра клуба, где не утихало веселье, и мрачных окраин за сдвинутыми столами сидела большая компания лохматых и бородатых представителей кожано-заклёпочной фауны. Среди этих образин моя Ксюшка почти не выделялась – как же просто женщинам менять внешность! Переоделась, начесалась, накрасилась, нацепила кучу цепей и булавок – всё, другой человек! Я бы сам не узнал, если бы не наблюдал за её преображением. Волка рядом не было. Это, похоже, вообще была другая компания и несколько парней поглядывали на Ксюху с интересом, но она упорно не замечала намёков. Я потащился в клуб за ней, потому что когда она позвонила какому-то Джо и спросила, выступают ли они сегодня, мне без всякого шестого чувства стало ясно, что ничего хорошего от этой её затеи ждать не стоит. Достаточно было посмотреть, как она собиралась – я с таким настроем собирался на экзамен, к которому был катастрофически не готов.
