Стул вправду поехал, г-н Эстеффан с воплем подпрыгнул, но тут же сообразил, что это он сам, ерзая, по нечаянности двинул стулом, и устыдился.
– Хватит нам болтать, – сказал посетитель. – Коллега Рей, дайте мне карандашик!
– Не буду мешать! – щебетнул г-н Эстеффан. – Не сделаете ли одолжение быть гостем на моем сегодняшнем званом вечере? – адресовался он к посетителю.
– Отстаньте, приду!.. – отмахнулся тот.
– Буду счастлив! – г-н Эстеффан выскочил за дверь и, словно конница, поцокотал штиблетами по мощеной дорожке.
– Кто это? – вполголоса спросил Биллендон, кивнув на посетителя, углубившегося в вычисления на полях шляпенки.
Рей пожал плечами.
– Катались на карусели, – отвечал он неопределенно.
– А как его зовут, ты знаешь?
– Понятия не имею!..
Года три назад, в воскресенье, когда к другим приехали родители, а Рей, как всегда, оставался один, его вызвали вдруг в кабинет ректора, сообщив, что какой-то приезжий хочет с ним побеседовать. Рей удивился: такого еще не случалось – и побежал вниз.
– Рад видеть, коллега, – сказал ему этот самый человек в этой самой шляпенке, которая выглядела разве чуть поновее. – Читал вашу работу, – он вытащил сильно помятую контрольную по мегадронике, где Рей вздумал пофантазировать насчет фрувиала небель-функции. – Я думал не так, очень вам обязан, пойдемте веселиться, пьете джин?
– Нет, – ответил Рей в изрядном недоумении.
– Странно, – сказал гость, – я заметил: все, когда веселятся, пьют джин и ром, но я тоже не пью, очень сильно воняет!
Они поспорили немного насчет фрувиала, даже едва не подрались, изрисовали формулами шляпу и потом пошла в парк.
Это был плохонький пригородный парк с дешевым набором аттракционов, который не знал еще столь благодарной публики! В комнате смеха новый приятель Рея дохохотался до икоты, едва не падая перед каждым новым зеркалом, на карусели накатался до головокружения, электрический автомобильчик привел его в совершеннейший восторг, он отказался из него вылезать и всюду норовил расплачиваться чеками на миллионы филлингов, к счастью, Рей прихватил свой кошелек. Новый приятель заявил, что он никогда еще так не веселился, Рей тоже остался доволен. Друзей в колледже у него не было, его презирали за отсутствие собственного автомобиля, но одновременно уважали, даже побаивались.
Приятель явился еще раз с огромной механической куклой, которую Рей потом ловко сплавил одной девчонке в ее день рождения, – жуткая глупость, за которую долго пришлось расплачиваться. А приятелю подарил, что нашлось под рукой: книгу сказок, полученную когда-то в награду за успехи. Он ушел и канул, чтобы Появиться снова только теперь – В голове от него у меня карусель, – сообщил Биллендон – Сделай одолжение, займись заказом Эстеффана; не микрофон, а труха!
Издалека, с площади, доносились бодрые звуки оркестра.
Г-н Эстеффан не опоздал: когда он явился на площадь, секретарша г-на мэра, стоя в окне второго этажа, выкрикнула, что полминуты назад шеф отбыл из Ноодорта, просят не расходиться!
Г-н Эстеффан с гордым видом прослушал сообщение, неодобрительно вглядываясь в лицо этой особы – секретарши. Крашеная гривка над узеньким лобиком, нос с двойной горбинкой – настоящий клюв! А эта фальшивая улыбка длинных вялых губ, а уж голос-то, голос – деревянный какой-то, каркающий! Ворона, истинный крест, ворона! Подумать только: как он мог?! Счастье, что она ему отказала! – В недавнем, очень недавнем прошлом г-н Эстеффан польстил секретарше предложением руки и сердца, но успеха почему-то не имел, хотя, согласно слухам, сделал это, стоя на коленях! – В сущности, надо быть последним идиотом, чтобы… – И тут, на потеху близ стоящим, аптекарь хватанул себя по лбу кулаком.
– Что с вами, господин Эстеффан? – испуганно спросил г-н Доремю.
– Автоклав! – отвечал громко аптекарь. – Показалось, что забыл его выключить! Нет-нет, все в порядке!
Потеплевшим взглядом отыскал он в толпе семейство г-на булочника. Сам г-н булочник изрядно раздобрел за прошедшие годы, раздобрели его прыщи, а также супруга перестала быть сухопарой; рядом стояли два зятя, крепкие парни, заядлые кальвинисты, и три на славу выпеченные дочери. Старшей из них, пока незамужней, г-н Эстеффан адресовал свой многозначительный взор и дружескую улыбку! Однако ответа не было. Более того, жеманница отворотилась. Что это может означать? Ведь госпожа булочница, кажется, обещала.., и те маленькие тайны, что с некоторых пор.., и цветы, и книги? Булочник снова вмешался? Или семейство заметило, что Эстеффан посмотрел в окно ратуши? Это несправедливо: все ведь туда смотрели, и взгляд г-на Эстеффана, он прекрасно это знает, был суров! За что ж терпеть кару?
В душе аптекаря закипала горечь.
– Трудно жить в этом мире, – сказал он г-ну Доремю.
– Вы правы, – подтвердил тот смиренно, – при нынешней дороговизне…
Аэротакси зависло над площадью, как стрекоза над колодцем. Раньше предполагали, что оно сядет на крышу гостиницы, где имелась специальная площадка, и толпа пережила мгновения паники, когда винты зашуршали над торговыми рядами, над головами людей. Ветер погнал смерчи пыли, шлака, кусков бумажного шпагата, капустных листьев, целлофановых пакетов. В окне ратуши хлопнула форточка, брызги стекла осыпали тех, кто жался к стене.
Телеоператор, свесившись из люка, снимал панораму площади миниатюрной видеокамерой. Эти кадры сохранились. Мы видим, что в центре площади остался только духовой оркестр г-на Доремю. Музыканты съежились и зажмурились, прижав ноты к пюпитрам. Инструменты мутнеют от пыли…
Г-н Эстеффан также порывался совершить попытку к бегству, но мужество маленького робкого соседа, который не покинул своего поста, заставило его устыдиться.
– Сейчас увидим наше лучшее достояние! – все еще обуреваемый мизантропией, прокричал он в ухо г-ну Доремю, силясь удержать на голове парадный цилиндр, и г-н Доремю в душе осудил г-на Эстеффана за иронию, переходящую в радикализм. Но вслух ничего не сказал был слишком занят, спасая от ветра свою грандиозную шевелюру.
Аэротакси – полудирижабль, какие были в ходу в описываемую эпоху, – медленно опустившись, осело на треногу, обутую в шаровидные башмаки. Лопасти перестали вращаться. Дверца-трап опрокинулась вниз, по бокам ее, звякнув пружинами, встали тонкие дюралевые перильца.
Г-н Доремю просиял восторгом и преданностью: на верхней ступеньке трапа, держа шляпу в руке, появился г-н мэр!
Дорожные невзгоды не оставили на нем следа. Он был свеж, опрятен, чисто выбрит; неизменный платочек в нагрудном кармане сверкал всегдашней белизной.
