Своей разящей левой рукой Тег почти перерубил мужчину надвое. Тело упало вперед в медленном движении, из отверстия в шее хлынула кровь.
«Орден прав, назвав их развратницами!»
Можно потащить человечество куда угодно, манипулируя громадными энергиями продолжения рода. Можно подтолкнуть человечество к действиям, которые оно никогда бы не сочло возможным. Одна из его наставниц сказала ему прямо:
— Энергия должна иметь свой выход, закупорь ее, и она станет страшно опасной. Перенаправь ее, и она сметет все на своем пути. В этом высший секрет всех религий.
Тег прикинул, что, оставляя здание, он оставил позади себя более пятидесяти трупов. Последней его жертвой стал солдат в маскировочном костюме, стоявший в открытом дверном проеме, думая войти.
Пробегая мимо оцепеневших людей и транспортных средств, Тег своим переключенными на высшую скорость умом, успел поразмыслить над тем, что оставалось позади него. Успокоит ли его, что выражение неподдельного удивления было последним на лице Преподобной Черницы? Стоило ли ему поздравлять себя, что Муззафар никогда больше не увидит свой дом из каркасного кустарника?
Как и любому прошедшему Бене Джессерит, ему абсолютно ясна была необходимость совершенного им несколько секунд назад. Тег знал свою историю. Было множество райских планет в старой Империи, а в Рассеянии, конечно, еще больше. Люди всегда оказывались способными попробовать какой-нибудь глупый эксперимент. А на планетах с благословенным климатом в основном лентяйничали. Тег считал это дуростью. Вот почему сексуальная энергия всегда легко высвобождалась на этих планетах. Появление миссионеров Разделенного Бога или других подобных религий в одном из таких райских уголков всегда вызывало всепоглощающую ярость.
— Мы в Ордене об этом знаем, — объясняла одна из учительниц Тега. — Наша Защитная Миссионерия не раз разжигала или гасила пожар подобной ярости.
Тег продолжал бежать до тех пор, пока не оказался в аллее, километрах в пяти от бойни, устроенной им в штаб-квартире старой Преподобной Черницы. Он знал, что времени прошло еще очень мало, но осталось еще кое-что, требовавшее его внимания. Он убил не всех обитателей того здания. Остались глаза наблюдателей, знавших теперь, на что он способен. Они видели, как он убивал Преподобных Черниц, как упал убитый им Муззафар. У них остались свидетельства: горы трупов и записи его действий.
Тег прислонился к стене. На левой ладони кожа была ободрана. Он разрешил себе вернуться в нормальное время, наблюдая, как кровь сочится из раны. Кровь была почти черного цвета. «В моей крови очень много кислорода?»
Он страдал одышкой, но не такой сильной, как можно было бы ожидать после подобной физической нагрузки.
«Что со мной случилось?»
Да, здесь наверняка сработало его происхождение Атридеса. Кризис выбросил его в другое измерение человеческих возможностей. Каким бы ни было его изменение, но он переменился полностью, обретя способности заглядывать вперед и видеть сущность вещей и событий. Люди, мимо которых он бежал в этой аллее, представлялись ему статуями.
«Буду ли я когда-нибудь думать о них, как об отребье?»
Он посчитал, что такое сможет произойти, если только он сам это позволит. Но искушение было при нем, и он с сочувствием подумал о Преподобных Черницах, повергших себя в грязь, не вынеся Великого искушения.
«Что же теперь делать?»
Он ясно видел основную линию своего поведения. Здесь, в Ясае, есть тот единственный человек, наверняка знавший всех нужных Тегу людей. Тег поглядел вдоль аллеи. Да, этот человек близко.
Сквозь тяжелый аромат цветов и трав иной запах волнами доходил до Тега откуда-то из глубины аллеи. Он направился на эти запахи, понимая, что они приведут его туда, куда нужно, и что он не испытает никакого нападения: там должна была тихая гавань.
Он вскоре добрался до источников запахов. Это была встроенная дверь, на которой помещалась вывеска из двух слов на современном галахе: «Персональное обслуживание».
Тег вошел и сразу узрел то, что искал. Это можно было увидеть во многих местах старой Империи: закусочные, уходившие корнями в древнейшие времена, автоматизированные от кухни до стола. Большая часть из них были заведениями «для своих». Можно было рассказать друзьям со своем последнем «открытии», предупредив о том, чтобы они широко не распространялись о нем. «Не хочу, чтобы оно пришло в негодность из-за наплыва народа».
Эта мысль всегда забавляла Тега. Смешно рассказывать о тех местечках, притворяясь при этом, будто сообщаешь строго по секрету.
Запахи пищи, от которых текли слюнки, доносились из кухни в задней части закусочной. Прошел официант, неся окутанный паром, будто обещание чего-то очень хорошего, поднос.
Молодая женщина в коротком черном платье и белом фартуке подошла к Тегу.
— Вот сюда, сэр, пожалуйста. У нас есть свободный столик в углу.
Она подала ему стул так, чтобы он мог сидеть спиной к стене.
— К вам подойдут через секунду, сэр, — она подала ему жесткий лист дешевой бумаги двойной толщины. — Наше меню отпечатано. Я надеюсь, что вы не будете возражать.
Он посмотрел, как она уходит. Официант прошел другим путем по направлению к кухне. Теперь поднос был пуст.
Ноги Тега принесли его сюда, словно он бежал по заданной колее. Здесь — тот человек, который ему нужен, он обедает рядом с Тегом.
Официант остановился поговорить с человеком, о котором Тег знал, что у того есть ответы на все последующие ходы, которые нужно здесь сделать. Официант и этот человек вместе чему-то смеялись. Тег обвел взглядом остальное помещение: только еще три столика занято. Пожилая женщина сидела за столом в дальнем углу, отщипывая ют глазурованного конфекта, На ней было надето облегающее короткое черное платье с глубоким вырезом на шее. Тег подумал, что это, должно быть, является последним криком современной моды. Ее туфли были такого же цвета. Молодая пара сидела через столик справа от него. Они не видели никого, кроме самих себя. Пожилой мужчина в хорошо подобранной старомодной коричневой тунике тщательно пережевывал блюдо из зеленых овощей. Он сидел рядом с дверью. Взгляд его был целиком сосредоточен на еде.
Человек, говоривший с официантом, громко рассмеялся.
Тег взглянул на затылок официанта. Пучки светлых волос торчали на ней, как сорванные кустики мертвой травы. Воротник официанта под взъерошенными волосами был истрепан. Тег опустил взгляд. Туфли официанта на каблуках. Кайма черной куртки была заштопана. Скупость бедности? Что, дела здесь идут ни шатко ни валко? Запахи из кухни исключали, что заведение бедное. Столовая посуда чиста до блеска. Нет ни одной потрескавшейся тарелки. Но полосатая красно-белая скатерть на столе заштопана в нескольких местах, заплаты аккуратно подогнаны под общий цвет материи.
