Заговорщик шумно вздохнул, стирая пот со лба:
— В свое время им прекрасно ответил Ильич Нелин: "ученые разрешили сложнейшие вопросы техники, а общественной строй застопорил проведение в жизнь этих улучшений из-за тупой скаредности горстки миллионеров". Тех самых миллионеров, что кладут под сукно патенты и присваивают себе монополию на знания, объявляя их "интеллектуальной собственностью". Тех самых миллионеров, что навязывают нам религиозное мракобесие через государство и систему образования, чтобы обеспечить покорность угнетенных ими масс.
Николай Чершевский снисходительно потрепал брата по плечу:
— Алексей, тут тебе трудно придется. Доводы нашего гостя убедительны. Сладенькие мечтатели забыли, что материальные интересы монополистов, чиновников и жрецов неуязвимы для логических доводов и лежат вне логики. Спор прогресса и реакции — не шахматная партия, где выигрывает умнейший.
— Какие там шахматы! Рукопашный бой без правил. — Рэд расстегнул воротник, в комнате было душно — Это битва материальных интересов, тут на кону стоит сытое благополучие мерзавцев, тормозящих прогресс. И чтобы победить, идея прогресса не должна быть бесплотной. Она должна нагулять себе общественную мускулатуру, отрастить крепкие зубы и когти, опереться на субъективный фактор — и воплотится в учреждениях. Захватить государство. Делается это через политический переворот. Все другие способы — беззубая утопия. А для переворота надо поднять всех недовольных.
— Что ж, нынешний строй порождает их во множестве — понимающе кивнул Николай — Порождает своих могильщиков. Одни сейчас возмущены падением уровня жизни. Другие недовольны отсутствием политической свободы. Третьих возмущает покушение на свободу личную: навязывание патриотизма, религии и морали, разработанных негодяями для порабощения масс. У иных вызывает гнев цензура над прессой и компьютерной сетью, регламентация мыслей, одежды, искусства, субкультур. К активной позиции, к борьбе с режимом рабсияне подходят с разных сторон. Тут и анархисты, и социалисты, и демократы, и просто униженные граждане…
— Государство объявило их борьбу "политическим крайнизмом". — голос Рэда звучал глухо, он уже устал объяснять — На них обрушились репрессии. Хочешь-не хочешь, а под свирепыми ударами все недовольные сплотились в единую тайную организацию. Наш Союз Повстанцев — это база, к которой каждая горстка недовольных рано или поздно приходит за помощью. Мы растем каждый день в числе, у нас есть четкая программа. А поскольку войны и экономические кризисы с безработицей никуда не делись, капитализму присущи — нам сейчас надо лишь наработать авторитет. Акциями адресного возмездия. И дождаться войны, кризиса, всплеска недовольства… В нужный момент потребуется возглавить бунт масс, дополнить стихию заговором, внести в события план и цель. После победы, Союз Повстанцев займется не переделом имеющихся скудных благ, а внедрением в широком масштабе новой техники. Но первая задача новой власти — сломить сопротивление реакционеров. Мечом и гильотиной срезать с лица Мезли всякую нечисть! Всех, кто путается под ногами прогресса и тащит нас в средневековье, или хуже того — к гибели. Таких уродов процентов пять, не больше. Одолеть их — вопрос силы. Это не бунт, бессмысленный и беспощадный. Это революция — беспощадная, но осмысленная.
— Возможно, вы и правы — медленно произнес Алексей Чершевский, и горько вздохнул — Видимо, без революции не обойтись… Теперь я отлично понимаю ваши мотивы, представляю вашу программу. Повстанцы, значит, субъективный фактор развития, да? Меч в руках прогресса? Есть, правда, вопросы — что будет после вашей победы… Не ждет ли вас перерождение, как это уже было однажды с другими? Как будет выглядеть строй, к которому вы стремитесь? И как личности отдельной будет при этом строе — лучше или хуже? Я понимаю, что под словами "социализм" и "коммунизм" вы не имеете в виду казарму. Ваша цель — свободное общество, без угнетения. Но и в самом светлом будущем останется эта проблема: личность и общество. А вдруг, заполучив ваш чудо-станок, кто-то захочет собрать себе атомную бомбу? Что сделают с таким маньяком? Ему тоже "по потребностям", пусть себе бомбит? Или с ним поступят иначе? Но ведь это уже подавление…
— Завтра мы обсудим и вопрос о "светлом будущем", и опасность перерождения. Скорей всего, эта дискуссия будет у нас последней. Мне пора в дорогу. — Рэд устало вздохнул, почесал в затылке. Продолжил отрывисто и лаконично: — Вы верно сказали о нашем Союзе Повстанцев: "Меч в руках прогресса". Мускулы идеи. Стальная плоть медиа-вируса. Острые зубы ученой теории. Кулаки добра. Субъективный фактор. Как вы знаете, история движется через сознательную деятельность людей. Желаете участвовать?
Именно в этот вечер, после этой беседы — Алексей Чершевский согласился укрывать и оперировать раненых бойцов "группы действия".
Планета Мезля.
Рабсийская Федерация.
4004 год бронзового века.
21 авгутса. Пятница.
Прозрение (Доброумов и нечисть)
Бар "Субмарина" проигрывал другим кабакам в роскоши, но выигрывал в престиже. Стильный интерьер точно подходил к его названию. Посетитель ощущал себя здесь, как в кают-компании подводного корабля. Со сводчатых потолков свисали черные конусы фонарей, тускло освещая кабинеты-отсеки с круглыми иллюминаторами вместо окон. На стенах, облицованных рифленым железом, висели старинные морские карты, штурвалы, картины известных маринистов.
Уникальность заведения была в его закрытости: туда имели доступ исключительно сотрудники РСБ. Да и располагалась "Субмарина" в трех шагах от Управления. Владелец бара, доверенный агент, в свое время получил от спецслужбы деньги на его обустройство. Посторонних внутрь не пускали: требовалось удостоверение. А сотрудники Рабсийской Службы Безопасности использовали бар для встреч и бесед "в неформальной обстановке".
К двери этого бара и направлялся сейчас Никита Доброумов. Как подобает настоящему ученому, он стремился испытать на практике свою модель — невзирая на риск. Лабораторные опыты его не удовлетворяли: с новинками он выходил прямо "в поле". А для разработанной в его секретном НИИ новейшей системы прослушки, оптимальным полигоном был именно этот бар. Никита и прежде проверял здесь подслушивающие устройства. Тайком от начальства, рискуя увольнением.
"Что поделать" — думал энтузиаст науки — "Уволят так уволят, но… Эта площадка будто создана для таких испытаний! Здесь условия приближены к боевым."
