Схватив свою спутницу за руку, Орбел потянул ее к невысокому кусту цветущего, одуряюще пахнущего розмарина.
– В чем дело? – рассердилась та.
– Тсс-с, умоляю, тише,- зашептал он, заставляя ее пригнуться.
– Да что случилось, Орбел? Я хочу купаться.
– Посмотри вон туда… Ты не узнаешь этих людей?
Маргарет выглянула из-за куста и вскрикнула: – Да это ж…
Он бесцеремонно зажал ей рот рукой. Она сорвала с лица его руку и сказала недовольно, но тихо:
– Там Дик и два наших сотрудника. У меня отличное зрение. А ты зачем-то тащишь меня в кусты. Пусти, я хочу окликнуть Дика.
– Но ты ведь согласилась поехать со мной, а не с ним,- напомнил Орбел, сдерживая раздражение.
– Дик – мой друг,- заявила она.- И я не собираюсь прятаться от него в кустах. Об этом мы не договаривались.
– Пригнись и постарайся незаметно добежать до первых деревьев,- шепнул Орбел,- это всего несколько шагов.
Им удалось благополучно пересечь открытое пространство и под прикрытием леса подойти совсем близко к спорящим на краю пляжа. Теперь их разделял только одни развесистый куст молодой акации. Орбел жестами потребовал, чтобы Маргарет затаилась и вела себя предельно тихо. Та подчинилась с откровенным недовольством, и поначалу Орбел опасался, что она выдаст его. Но очень скоро разговор по ту сторону кустарника заинтересовал Маргарет, и она, забыв об Орбеле, старалась не пропустить ни одного слова…
– Ошибиться я не мог! – настаивал, как видно, не в первый раз Дик.- Она купалась прямо в платье и пустилась наутек при виде нас. Любая американка скинула бы с себя одежду.
– Это еще не доказательство,- возразил ему Бремер.Ведь мы обшарили все кусты и нигде не обнаружили даже ее следов.
– Значит, она или ловко прячется от нас, или убегает отсюда сломя голову. Что-что, а бегать она умеет.
Какое-то время Орбел пребывал в полной растерянности, не зная, что предпринять. Лилит, которую он тщетно столько времени разыскивал, в двух шагах от него. Ему хотелось броситься к ней без промедления, схватить, прижать к себе. Но тогда они с ней останутся одни против… Сколько же их? Двое? Если с Руфосом – трое, а с Маргарет уже будет четверо. И он решил ждать, не предвосхищая событий.
– Если мы не поймаем ее,- продолжал стоять на своем Дик,- мы пропали. На нас обрушатся все беды мира. Этот русский… или кто он там, и его папаша разболтают за океаном тайное тайных, поднимут шумиху…- Маргарет покосилась на Орбела далеко не дружеским взглядом. Но она не понимала, о чем идет речь.- И Кларк… и ФБР, и ЦРУ отыграются на нас. А все этот кретин Руфос… Чертов ублюдок.
Руфос даже не обернулся, что крайне удивило Орбела. Но если им стало известно о поступке Руфоса, то почему они взяли его с собой на поиски сбежавшей Лилит, а не свели с ним счеты, не отдали его в руки Кларка или полиции?
Раздвигая руками кустарники, Дик Страйнер прошел мимо Лилит и… увидел затаившихся Орбела и Маргарет. Он настолько опешил от неожиданности, что не сразу нашелся, что сказать.
Лицо его бледнело на глазах от подступившей ярости.
Издав воинственный клич, он бросился на Орбела… и в ту же секунду взвыл от боли – ему на спину разъяренной пантерой прыгнула Лилит, вонзив ногти в лицо, а зубы – в загривок.
Страйнер вращался как смерч, пытаясь сорвать с лица цепкие руки,
– Да помоги же, черт возьми! – рычал от боли Страйнер.- Оторви от меня эту бестию.
Ударом кулака Орбел на всякий случай сбил с ног нерешительного Бремера. Но, испугавшись за последствия, крикнул:
– Лилит! Прочь, Лилит! Оставь его. Ко мне!
Лилит не слышала и не видела никого, кроме своего врага, которого ненавидела больше всего на свете. С остервенением она кусала и царапала его, старалась добраться до горла. А он, хрипя и обливаясь кровью, метался по пляжу.
– Дик… Дик… Боже мой, Дик,- исступленно причитала Маргарет, ломая пальцы, замирая от ужаса…
Орбел схватил Лилит, бормоча, как заклинание, ласковые слова:
– Милая моя, бедная моя, ну иди же ко мне, иди, хорошая, умница, Лилитушка, ну вспомни меня, вспомни, родная…
Он ощутил, как ослабло сумасшедшее напряжение ее мышц… и, вся разом обмякнув, она.упала ему на руки, забилась в нервных конвульсиях. Страйнер рухнул на песок.
Прижимая к груди Лилит, счастливый тем, что держит ее наконец в своих объятиях, Орбел спросил Маргарет:
– Аптечка в машине есть?
Прежде чем Маргарет добежала до своего “роллс-ройса”, Орбел услышал вой сирены и вздохнул с облегчением…
Полицейские бросились к нему.
Орбел крепче прижал к себе Лилит и, шатаясь, пошел к машине. Маргарет догнала его:
– Я не смогу вести машину. У меня дрожат руки,- пожаловалась она.
– Если позволите, мисс, за руль сядет мой работник,предложил следователь.
…С радостным воплем бросилась Ольга к Лилит, по-прежнему цеплявшейся за Орбела, как маленькая обезьянка.
– Не надо, Ольга, тише,- остановил ее Орбел.- Лучше открой постель и быстро сообрази ей что-нибудь поесть.
– Ли… лит кушать хочет, – сонно пробормотала Лилит.
– Милая ты моя! – В приливе нежности прослезилась Ольга.- Не забыла… Сейчас, моя хорошая, сейчас…
Тигран Мовсесович, поднявшийся с кресла при появлении Орбела с Лилит, так и стоял, молча глядя на них.
– Папа, ты не рад нам? Она нашлась!
– Очень рад.
Орбел пожал плечами и понес Лилит в спальню. Бережно уложив ее, грязную, в кровоподтеках и ссадинах, на белоснежные простыни, укрыл одеялом, поцеловал слипшиеся волосы – она сонно промурлыкала в ответ что-то невнятное.
Когда Ольга принесла еду, Лилит крепко спала.
– Спи, милая, спи,- умильно прошептала Ольга.- Сон тебе сейчас важнее всего.
Кларк сам пригласил к себе Карагези с сыном. Молчание, которым он встретил их, было красноречивее всяких слов.
– Не знаю, что и сказать,- заговорил он.- Мне искренне жаль. Меньше всего я хотел неприятностей.
– Страйнер жив? – холодно перебил его Карагези.
– К сожалению,- зло вырвалось у Кларка.- Оба под стражей. Дочь рассказала мне подробности. Бремер дополнил остальное. Не сомневайтесь, они понесут заслуженное наказание.
Отец родным с детства говором тихо произнес по-армянски: – Помолчи, сынок. Будь умницей.
– За два-три дня мы сумеем закончить всю нашу бухгалтерию. В четверг будем готовы ехать в аэропорт.
– Хорошо.- Карагези поднялся. Орбел продолжал сидеть.
– У вас есть еще ко мне вопросы, мой отважный герой? – осведомился Кларк холодно.
– Да. Я хотел бы знать, как чувствует себя Маргарет.
– Она в полном порядке.
Лилит отмыли, поменяли одежду, залечили ссадины… На всякий случай подстригли до основания ногти. Поначалу она нервно вздрагивала от каждого прикосновения, скалила зубы, глухо урчала. Но неизменно ровный, ласковый тон тех, кого она хорошо знала и любила, сделал свое дело.
