Феликс Суркис
Сердце плато
Рассказ
— Вас на Оду? Плато Логинова? Я сразу догадался. У вас, пассажиров Ближнего Космоса, какие-то домашние лица. И у каждого свое. А вот у разведчиков, у звездопроходцев, вообще у Дальних, есть что-то общее, отрешенное, — они еще на мой лифт не ступили, а Землю в себе уже глубоко спрятали. Мне многих приходилось на орбиту Сатурна перебрасывать. К Стартовому Кольцу. Иной за весь путь слова не произнесет, не то что мы.
Я еще знаете почему про Оду догадался? По вопросу в глазах. Не смейтесь, это у всех, идущих туда впервые. Уж таков он, мой третий этаж: каждый на нем что-то понять силится. Вот второй — Луна — совсем другое дело. Туда все больше альпинисты рвутся. Простые суровые парни с именными ледорубами "Покоритель девятитысячника" и с обязательной пьезогитарой под мышкой. Чтобы играть в вакууме. Марс археологи облюбовали. Их тоже сразу видно — по значку "Золотой саркофаг". Так что вы на Оду, не спорьте. Между прочим, куда идет пассажир, мы с младших курсов определяем. Развиваем наблюдательность. А для нас, будущих космических волков, это первое дело, правда?
Вот вы смотрите сейчас на меня и думаете: этот негритенок — болтун и хвастунишка. Лифтер, а будто бы Вселенной заведует. Ведь так, сознайтесь? Я не обижусь. Конечно, по форменке любому ясно, что я курсант Академии Звездоплавания имени Юрия Гагарина. С пятнадцати до семнадцати лет мы практикуемся на гравилифтах Ближнего Космоса и год штурманим по всей Присолнечной Системе. И все, пожалуй. А ведь я про вас больше расскажу, хотите? Мсье француз? Ах, русский? Но у вас такой парижский выговор интерлинга! Стажировались в Лувре? О, это меняет дело. Вы писатель. Мсье хмурится — значит, я попал в самую точку. Вы собираетесь писать большую работу про Карда Логинова. Правильно? Еще бы, недаром меня прозвали Стоглазым Аргусом: все замечаю. Теперь вы немного помолчите… Что? Прошу прощения. Сейчас мы немного помолчим. До выхода гравилифта в поляризованное пространство. А потом я расскажу про Оду. Я ведь еще и гид первой ступени. Уж этого вам бы никогда не угадать!
Ну, вот. У меня все готово. Пересядьте лучше в то кресло, в нем автоматическая регулировка линии Аккерблома, и послушайте про полет, который обессмертил имя Логинова.
Мсье известно, почему Кард назвал планету Одой? Нет? Тогда откиньте вон ту панель и поверните зеленый рычаг до отказа. Начало мы пропустим, нажимайте сразу шестую клавишу. Теперь внимание! Вот так же и Кард видел на экране приближение неизвестной планеты. Представьте его состояние, когда навстречу, под углом к линии курса понеслась эта штука, по размерам лишь в два раза уступающая Луне. На проторенной, тысячи раз хоженной трассе — и вдруг не какой-нибудь там неотесанный астероид, а настоящая планета!
Одного этого было достаточно, чтобы направить корабль на облет. А когда за краем поворачивающейся планеты показалось Черное Пятно — бездонный провал в четверть видимой поверхности, — сердце физика дрогнуло: тайна сама стучалась в его корабль.
Надо сразу сказать: в этом полете все было необязательным. И планета. И посадка. И подвиг. Но когда случайности переходят одна в другую, возникает закономерность. Так, мсье?
Кстати, вас не смущает, что я рассказываю, сидя к вам спиной? Я эти кадры тысячу раз видел, а у меня тут электроника забарахлила — сигнал маяка пропадает. Я пока им поздним иось, а вы себе смотрите на экран. Видите, как постепенно планета открывает Черное Пятно? Как медленно размыкаются обе горные складки по его краям? Как, наконец, вздыбливаются косматые темные тучи у другого горизонта планеты? Что это больше всего вам напоминает? Не стесняйтесь сравнения, оно всем приходит в голову и в данном случае совершенно объективно. Не надо извиняться: именно таких слов я и ждал. Запрокинутое женское лицо. Особенно эти рыжие нечесаные космы и распахнутый в крике рот. Улавливаете мысль Карда? Поющая планета. Ода.
Надеюсь, мсье не забыл, что патрульные звездолеты, как и корабли свободного поиска, имеют экипаж в три-четыре человека. Не был исключением и корабль, где Кард даже не был капитаном. Но он всетаки настоял на посадке. Чтобы понять; почему это произошло, следует вспомнить его курсантское прозвище: человек без недостатков. Он был неназойлив до исчезновения в небогатых объемами помещениях корабля. Сдержанный, никогда не повышающий голоса, он и говорил ровно столько, сколько надо, чтобы у собеседника не успевал потухнуть огонек интереса. Даже внешность свою ухитрился подогнать под общее впечатление: при невысоком росте и полноте, побежденной постоянными тренировками, он выглядел значительно, а близкое к неприметности лицо Карда казалось очень выразительным. Костюм на нем всегда сидел безупречно и лишь оттенял портрет человека без недостатков.
На экстренном заседании в звездолете собрался весь экипаж: капитан, девушка-штурман, астроном и Кард. Физик Кард Логинов. Он настаивал на посадке, мотивируя это странностью планеты, тайна которой нужна Земле. И мсье знает, что посадка состоялась.
Планета действительно оказалась странной. Половину ее поверхности окутывала плотная оболочка инертных газов, там клубились багровые многорядные рои туч. А над Черным Пятном атмосферы не было. Тяжелый синий воздух доходил до самого края провала и здесь взмывал неширокими струями, сопротивляясь телу, как тепловая завеса в дверях магазина. Дальше был вакуум. Теперь нас этим не удивишь, но Кард впервые видел поляризованное пространство. Лучи прожекторов упирались в глухую стену мрака, словно в подушку, и не тонули, нет, — обламывались, расплющивались, исчезали. Ни один луч не пробивал темноты. Они останавливались у кромки, серебряной каймой отсрочивали силуэты скафандров. Они высвечивали горы, пологими складками обрывавшиеся в ничто. И немедленно потухали, едва рефлекторы поворачивались внутрь Пятна. Темнота слизывала даже ладонь вытянутой руки, и ни у кого не возникало идеи лезть в кромешную бездну. К тому же в этой зоне бесновались чудовищные радиопомехи, и людям приходилось пользоваться общей проводной связью.
О, мсье, мсье! Вы собираетесь курить? Не делайте этого в гравилифте: курящие плохо переносят обратную поляризацию. Потерпите немного, через полчаса выход на Оде. Там и дымите своей удивительной трубкой. Сами, конечно, резали? Уж поверьте моему слову, другой такой нет от побережья Калифорнии до Пика Бесконечности на Плутоне. А я в свои пятнадцать коечто все-таки повидал. Наверное, приятно держать в руках действующий вулкан? Нет-нет, его название мне сразу не запомнить: Клю… Ключес… О мсье, я и без этого не забуду вашу трубку-вулкан. Разумеется, я повторю, доставлю вам удовольствие: Ключевская сопка. Правильно? Ну и хорошо. А теперь я расскажу, что было с Кард ом дальше.
