- Ну и наглая дрянь! - опять не выдержал лейтенант. - Посадить ее в ИВС* к тем стервам, что там сейчас, живо запоет по-другому!
(*ИВС - изолятор временного содержания).
- А по морде? - спросила Ольга. - Я ведь могу и рассердиться. Одному хаму выбила зуб, ты, по-моему, ничуть не лучше.
- Значит, ты признаешь факт избиения? - ухватился за ее слова майор.
- Пока не озвучат ответ на поставленный мной вопрос, я ни в чем признаваться не собираюсь. Помочь вам что ли? Кто дал приказ мной заняться, Самохин?
- А почему ты думаешь, что мне кто-то приказывал? - не слишком натурально удивился майор. - Есть заявление родителей, открыто дело, которое передали в мое производство в обычном порядке.
- Дело о школьной драке с выбитым зубом дают в производство следователю, да еще в звании майора? Не смешите.
- Откуда ты только такая разумная взялась на мою голову, - проворчал майор.
- Вы еще не представляете, насколько вы правы, Игорь Викентьевич! - сказала Ольга. - По поводу головы. Если это работа Самохина, то он вас крупно подставил. Во-первых, вы не имели право сами производить задержание и вообще работать по этому делу. Потерпевшие живут в Павловском районе, я - тоже. Даже место происшествия там. А ваша зона ответственности это Ленинский район. С какого бодуна вы полезли восстанавливать законность к соседям? Максимум, что вы могли сделать это принять заявление от потерпевших и передать в третий отдел, который и должен им заниматься. Мать Ханина сегодня уже была в школе, и на педсовете ей было доказательно сказано, что виновником происшествия был ее сын. Свидетелей - половина школы. И на что вы в этой ситуации рассчитывали? Запугать беззащитную меня? Вряд ли у вас это получится. Если вы поинтересуетесь обо мне у соседей, они вам расскажут, как я обезоружила и сдала им наркоторговца, который был и старше, и крупнее меня. Хотите меня запереть на ночь в ИВС со своими стервами? Да ради бога! Я в порядке самообороны переломаю им все, что можно, но нормально высплюсь, а вам придется отвечать еще и за это нарушение.
- А, во-вторых? - спросил майор.
- А это я скажу только лично Самохину. Кстати, это правда, что мне полагается звонок к родным?
- Вам сколько лет, Ольга? - спросил майор. - Никогда не поверю, что пятнадцать, даже если покажите паспорт.
- А если я вундеркинд?
- При чем здесь ваши знания? У вас поведение, если отбросить некоторую эксцентричность, соответствует поведению взрослого человека.
- Ладно, ваша взяла, мне двадцать восемь.
- Очень похоже, - согласился он. - Где проходили омоложение, конечно, не скажите?
- Может быть, достаточно? - спросила она. - Знаете, я все-таки устала и немного перенервничала и хочу отдохнуть. И не в вашем изоляторе. Или вы продолжаете мной заниматься сами, и я вам обещаю массу острых ощущений в итоге, или вы меня вместе с итоговыми ощущениями передаете своему начальству. Поверьте, Игорь Викентьевич, что второй вариант для вас намного предпочтительней.
- Я сейчас вернусь, - сказал майор, ни к кому конкретно не обращаясь, вышел из-за стола и покинул свой кабинет.
Вернулся он минут через десять явно не в духе.
- Отведешь задержанную к полковнику, - сказал он Алексею. - Да, ее вещи тоже заберешь.
Кабинет начальника отдела был на том же втором этаже чуть дальше по коридору. Сам полковник выглядел чуть старше сорока лет. Похоже, в молодости он серьезно занимался спортом, но потом бросил, поскольку хорошо накаченное тело начало заплывать жиром.
- Издержки кабинетной работы? - спросила Ольга, кивая на его фигуру.
Полковник, не отвечая, внимательно рассматривал юную нахалку, потом, очевидно, сделал для себя какие-то выводы и улыбнулся.
- Алексей, оставь вещи на стуле и можешь быть свободен.
Подождав, пока лейтенант покинет кабинет, он продолжил:
- Мне уже доложили и о вашем уме, и о знании законов, так что не надо мне демонстрировать ни первого, ни второго. Давайте лучше вместе подумаем, что можно сделать, чтобы вытащить вас из положения, в которое вы сами себя загнали из-за своей несдержанности.
- Вы со мной, Александр Андреевич, ведете себя, как мой любимый папочка. Только его забота обо мне, в отличие от вашей, легко объяснима. А вот в чем ваш интерес? К вам, скорее всего, по настоянию своей жены обратился один из замов мэра, отказать которому - значит обидеть, чего вам, естественно, не хочется. Вам товарищ майор передал, что связываться со мной чревато неприятностями?
- Передал, - кивнул полковник. - Только пока с вашей стороны это только слова.
- Если хотите, чтобы за словами последовали дела, - продолжайте в том же духе. Вы прекрасно понимаете, что никакой вины на мне нет, просто отрабатываете просьбу высокопоставленного чиновника, ведь так?
- А если даже и так, что это меняет?
- Для меня это меняет все. Делайте, что считаете нужным, только без меня. А я хочу отдохнуть. Если не боитесь последствий, можете засунуть меня хоть в свой ИВС. Разговаривать с вами я не хочу и не буду.
- А если вам сейчас наоборот будут мешать отдыхать?
- Вы знаете, сначала я с вами хотела немного поиграть, но чем дальше, тем меньше у меня желания вообще с вами общаться. Ситуация просто абсурдная: школьную драку с выбитым зубом вы представляете чуть ли не как преступление федерального масштаба. Причем прекрасно зная, кто на самом деле виновник. Полицейские чиновники высокого ранга танцуют танцы с бубнами вокруг несовершеннолетней девчонки. Вам что, больше нечем заняться? И как далеко вы готовы во всем этом зайти? И главное - ради чего? Чтобы ублажить мадам Ханину? Да даже если бы я действительно избила этого придурка по собственной инициативе, и в этом случае вы могли бы только взять меня на учет, а Ханины - вытребовать через суд материальную компенсацию за нанесенный вред. Может быть, вы все-таки закончите ломать здесь комедию и отвезете меня домой? Или нужно применять крайние меры?
- А вы все-таки попробуйте применить свои меры, а я посмотрю. Очень интересно узнать, что у вас в рукаве?
- Знаете, что самое обидное, Самохин? - спросила Ольга полковника. - Ханиных я понимаю, и даже особого желания их наказывать нет. Придет время, и они получат наказание полной мерой от своего сына. Это, кстати, и вас касается. Обидно то, что в нашей стране так легко нарушаются правила и законы, и не кем-нибудь, а офицером полиции, который поставлен следить за их исполнением. Очень сомневаюсь, что подобное возможно в той же Германии или в Штатах. Я понимаю, что и там полицейские нарушают закон, но не по пустякам и не повсеместно. У нас, наверное, тоже есть в вашей системе порядочные люди, но до чего же много дерьма! Хотели увидеть дела? Да ради Бога!
