Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)

Из вороха пеленок на меня глядела маленькая розовенькая физиономия. Ну как глядела… Лешка спал, забавно причмокивая соской размером чуть ли не на поллица, так что это я на него глядел, и все не мог наглядеться. Обалдеть, кто бы мог подумать! При этом я испытывал смешанные чувства. Ребенок рожден по моей инициативе, Алексея Лозового, но из семени Егора Мальцева, то есть как бы и мой, но как бы и нет. Ну на фиг, заморачиваться еще… Мой – и никаких гвоздей!

Мама и Катька с мужем сами приехали к нам вечером погостить, засиделись допоздна за накрытым на кухне столом. Мы с Лисенком периодически наведывались в спальню, где стояла Лехина кроватка, проверить, как он там, к тому же супруга кормила сына по часам. Причем грудью, хотя, зная ее размер, я был уверен, что придется кормить смесью. Ан нет, молоко появилось после родов, как по заказу, так что сын обещал вырасти на натуральном продукте.

На следующий день я съездил в училище, и договорился с Артыновой о сдаче выпускных экзаменов экстерном перед стартующим 12 июля Кубком мира, на который я всерьез планировал отправиться со сборной СССР.

– Егор, мы, конечно же, следим за твоими успехами как на футбольном поле, так и в музыке, – сказала мне на прощание Лариса Леонидовна. – Слышала, ты еще и отцом успел стать недавно. Поздравляю, искренне рада за тебя! Но мне кажется, ты себя загоняешь. Может быть, ты уверен, что сил хватит на все, и Фигаро тебе в подметки не годится, но поверь – рано или поздно эта гонка скажется на твоем или физическом, или психологическом состоянии. Если бы я была твой матерью, то в приказном порядке поставила бы перед выбором – музыка или спорт…

– Но вы, к сожалению, не моя мама, – с улыбкой сказал я. – Лариса Леонидовна, но если у меня и там хорошо получается, и там неплохо выходит… Да что там неплохо – отлично и в музыке, и в футболе! Что же делать-то? Я ведь себе не прощу, если, например, не помогу сборной добиться успеха на грядущем Кубке мира, а уж музыку я тем более не заброшу, она повсюду со мной.

– Тебе решать, Егор, – вздохнула директриса. – А с экзаменами, уверена, ты справишься. Литература есть соответствующая? Вот и хорошо, учи теорию.

Созвонились мы и с Ряшенцевым. От него узнал, что наставник сборной Николай Морозов хочет меня посмотреть в товарищеской игре со сборной Франции 5 июня. Хотя, казалось бы, что смотреть – неужели победа в финале Кубка европейских чемпионов, где я был признан лучшим игроком матча, не говорит сама за себя?! Но у меня тут наметилась серьезная конкуренция с Банишевским за место на правом фланге атаки, так что действительно, напомнить о себе лишний раз не помешает.

– Ты же ведь 1 июня на фестивале выступаешь? – уточнил Ряшенцев. – А на следующий день уже должен будешь оказаться в расположении сборной. Не знаю, может, Морозов еще какие-то коррективы внесет, но мне он говорил именно так. Впрочем, тебе лучше с ним самому встретиться или созвониться. Дать его номер?

– Да вроде у меня был, если только за последние пару лет не изменился.

– По-моему, не изменился. Ну тогда созвонитесь, и напрямую пообщаетесь.

Морозов подтвердил полученную от Ряшенцева информацию, мы договорились, что 2 июня я к 11 часам подъезжаю на тренировку сборной на стадион «Динамо» в полной боевой готовности.

– Ты как себя вообще чувствуешь? Нет расслабленности после победы в Кубке чемпионов?

– Расслабляться будем, Николай Петрович, когда Кубок мира выиграем, – самонадеянно заявил я.

– Ого, ну ты, я смотрю, оптимист! А то нам партия во главе с товарищем Шелепиным поставила задачу попасть в число призеров, мы уж думали, может, бронзовыми медалями ограничиться, а ты тут сразу на золотые замахнулся. Что ж, смелость, как известно, города берет.

После разговора с наставником сборной, добавившего мне положительных эмоций, набрал номер приемной Фурцевой. В ответ на свое письмо с вопросами я ничего не получил, так что настало время расставить все точки на «i» при личном общении. Представился и заявил, чтобы меня соединили с Екатериной Алексеевной, если она на месте. Через несколько секунд в трубке послышался сухой голос министра культуры СССР:

– Я вас слушаю, Егор Дмитриевич.

Ого, что это мы так официально? Не нравится мне это, ой не нравится.

– Екатерина Алексеевна, я по поводу музыкального фестиваля 1 июня…

– А что с ним не так?

– Ну, вам-то виднее, что не так, – внаглую пошел я в атаку. – Ладно, Господь с ними, голодающими детьми Африки, которых мы и в глаза не видели, в то время как ветеранов войны встречаем каждый день, и многим из них не помешала бы материальная помощь… Начальству, как говорится, виднее. Но по моему личному мнению, в числе участников фестиваля не хватает кое-каких исполнителей.

– И каких же, просветите меня, будьте добры. Вы-то вроде бы в списке присутствуете…

– Да, я-то присутствую, как ни странно, – невольно съязвил в трубку, – а вот ни «Апогей», ни Адель не присутствуют. И «НасТроение» там нет, я вполне мог бы выступить и со своей группой, и с ними. Я уж не говорю о том, что приезд английской группы «The Beatles» стал бы настоящей сенсацией фестиваля…

– Список составлялся комиссией по культуре при ЦК КПСС, и подписан ЛИЧНО товарищем Шелепиным¸ – отчеканила Фурцева, и даже отдаленный от нее десятками московских кварталов и километрами телефонного кабеля, я чувствовал неприятный холодок так явственно, будто сидел напротив. – Афиши уже расклеены по Москве, никто новые печатать не будет. И вообще, Егор Дмитриевич, вам не кажется, что вы слишком много на себя берете?

– Екатерина Алексеевна, сейчас не 37-й год, когда люди боялись рот открыть, а открывали те, кому было бы лучше помалкивать. И если я имею свою точку зрения, то вправе ее высказывать. По-моему, именно об этом говорил товарищ Шелепин на последнем съезде партии.

В отличие от многих футболистов и музыкантов, я все-таки иногда интересовался происходящим в стране, даже в Лондоне умудрялся почитывать советскую периодику благодаря появлениям в консульстве. Так что в этом плане был подкован не хуже какого-нибудь мелкого партийного деятеля.

– Я вижу, наш разговор зашел в тупик, товарищ Мальцев. Не вижу смысла продолжать этот бессмысленный диалог. Всю необходимую информацию о фестивале вы получите у секретаря, я сейчас вас на нее переключу. Всего вам хорошего!

В трубке щелкнуло, затем в мембране вновь послышался голос секретарши.

– Егор Дмитриевич, вы слушаете? Я вам сейчас объясню, где и когда состоится первый сбор участников фестиваля…

Сука! Вот же ведь сука! Я не находил себе места, сдерживаясь от выражений вслух лишь по причине присутствия здесь супруги и малыша. Неужто и впрямь сверху дали команду «Фас!». Да нет, тогда бы меня вообще на пушечный выстрел к фестивалю не подпустили, да и вариант с продлением контракта с «Челси» оказался бы под большим вопросом. Хотя далеко не факт, что продлят, процесс все еще вроде бы в стадии переговоров. Ряшенцев, опять же, общался со мной вполне нормально, да и не только он. Либо у Фурцевой ко мне личная неприязнь неожиданно развилась, и она прикладывает все силы, чтобы в меру возможностей ставить мне палки в колеса?