— Постойте — недоверчиво возразил Алексей — Если нынешнее правительство зажало сеть в своих руках, то почему мы должны верить вашему новому? Это не только информации касается. Вопрос шире: что вам поможет избежать перерождения? Ведь был уже негативный опыт. Да, революция в Славном Семнадцатом многого добилась, превратила страну в индустриальную. Но ведь потом революционеров сменили бюрократы, они растащили собственность по своим карманам и революция умерла. Почему при вас будет иначе? Это же главнейший вопрос. Я вам вчера его задавал, ответа так и не услышал.
— Сейчас я вам отвечу. — Рэд сделал отстраняющий жест ладонью — Прошлая революция переродилась потому, что не было технологии, позволяющей преодолеть скудость. Возникала нехватка благ, нужен был распределитель, им стал чиновник. Какое-то время по инерции он играл прогрессивную роль, а затем началось гниение, деградация, распад.
Подпольщик взглянул на часы: для беседы время выкроить еще можно. Он поуютнее расположился в кресле.
— Что будет в этот раз? Мы уже говорили: внедрять новую технику на современной базе намного проще, чем сто лет назад. Более того, часть мощностей первых 3D-станков переключат на производство деталей для таких же машин, то есть на саморепликацию.
— Это означает не линейный рост, а рост по экспоненте. — понимающе отметил Николай.
— Верно. Потому для внедрения новой технологии понадобится не сотня лет, а от силы лет двадцать. Проблема в том, чтобы за этот короткий период авангард не переродился, не утратил способность и желание модернизировать производство. А уж после этой модернизации, гос. аппарат в прежнем его виде станет излишним. Когда благ вдосталь, не нужен чиновник-распределитель.
— До этого еще дожить предстоит! — перешел в атаку Алексей — А ведь сразу после революции вы окажетесь в том же мире скудных благ и ресурсов. "Гонку свою продолжали трамваи, уже при социализме" — какой ошибочный взгляд! Трамваи, увы, будут ехать в том же мире что и до переворота — в мире, где всего не хватает. По мановению волшебной палочки новая техника не появится на второй же день.
— Вы правы — заметил Рэд — В день переворота изменится только одно: вектор движения общества. Новые законы и декреты развернут общество от деградации к развитию, сознательно поставив эту цель.
— Значит, потребуется переходный период. А что, в этот период государством будут управлять ваши активисты, или все граждане путем референдума? Или будет власть общих собраний? Как себе это представляете?
— На массы особо надеяться не стоит — вздохнул Рэд — И вот почему. Революционеры прошлого напрасно представляли и конструировали всех по образу и подобию своему. Все люди разные! У многих интересы и воля сосредоточены на искусстве, технике, философии, спорте, различных хобби, а вовсе не на политике. И никак не сделать из них — нас. И не нужно этого делать: ломать их через колено, загонять на собрания силком. Хотя просвещение и необходимо. Но просвещение воздействует лишь на ум, а участие в политике — вопрос направленности воли. Воли, а не ума, понимаете?
— Однако ж взбунтуются они солидарно!
— Массы быстро вспыхивают и быстро остывают. Для бунта они сплотятся поневоле, в экстремальной ситуации войны и кризиса. Но политическая борьба для них не поглощающая страсть, а лишь временное состояние. Устойчиво они хотят только одного: жить нормально.
— То есть удовлетворения материальных и культурных потребностей, да?
— Угу. Их общественная активность в период бунта — вынужденная. А значит, кратковременная. После исчезновения условий, которые их сплачивали, массы сразу распылятся на единиц. На индивидуумов. Ничего не попишешь. Воспитание у всех разное, к политике тянется меньшинство.
— Хм… Распылятся… А какой же социальный "движок" будет толкать общество к техническому развитию?
— Я убежден, что таким "движком" станет кадровое ядро Союза Повстанцев. — произнес Рэд — Это лишь мое мнение, а выходцы из анархистов выше оценивают способность масс к самоуправлению.
— Нам именно ваше мнение интересно — поощрил Николай Чершевский
— Я-то уверен, что общинная сплоченность безвозвратно ушла в историю. Лучше нам исходить из разнообразия — оно ведь факт! Да, каждый следует своим интересам, но интересы-то эти разные… Условия воспитания были разные у всех. И вот есть немногочисленная категория лиц, интерес которых состоит в альтруистическом служении обществу. К нам в Союз Повстанцев, как я уже говорил, вступают богатые люди, жертвуя своим прежним положением, идя под пули, под угрозу ареста, всем рискуя, бросая деньги и силы на революцию. Что ими движет?
— Хм… Тоже своеобразный интерес…
— Именно! Интерес! Хоть и не шкурный экономический — но и не "чисто духовный".
— Понимаю… Любая идея это обобщение чьих-то материальных нужд, она имеет корни в материальной жизни, воспитана бытием.
— Это так. Но для некоторых лиц абстрактный всеобщий интерес становится их личным интересом. Перевесив шкурные соображения.
— Таких вы и отбираете целенаправлено в кадровое ядро, как я понял?
— Верно! Мы сознательно отбираем тех, кто готов всем — богатством, здоровьем, жизнью — пожертвовать ради блага других. И знает, что это благо может дать лишь внедрение новейшей техники. Уже сейчас кадровое ядро представляет собой орден фанатиков, отказавшихся от семьи, детей, богатства. Все имущество в этом ордене принадлежит организации.
— Надеюсь, вы не вздумали навязывать этот аскетизм обществу?
— Конечно нет! Мы приняли его лишь для себя. Только единицы из миллионов могут жить так, и находить в этом удовольствие. Но вот им-то и предстоит стать будущими лидерами, при успешной революции.
— Так, психологически понятно. Но как они удержат этот огонь альтруизма? Вы предлагаете положиться на их психологию? На честность и порядочность? Ненадежно и неубедительно.
— Не забывайте: психология пристегнута к организации. Как только данный активист уклоняется от ее программных целей и этических норм — его изгоняют прочь. А его место занимает другой. Именно так абстрактная идея может править реальными людьми. Через механизм организации, записавшей идею в программу и устав. На период скудости и грызни за ресурсы, мы впишем в устав ограничение: член Союза повстанцев не будет иметь права получать зарплату больше средней по стране, независимо от должности.
— Это было у Илича Нелина и его партии. Но продержалось недолго. Через 20 лет произошло перерождение, через сто лет — крах.
— Крах вышел в том числе и потому, что новые поколения чиновников имели семьи, детей. И мечтали растащить гос. собственность чтобы оставить эти богатства в наследство детям. Мы учли этот мощнейший фактор разложения. Мы предотвратили его. В кадровом ядре введен обет безбрачия и бездетности. В этом мы копируем церковников, наших противников — отвергая их цели, заимствуем их структуру. Наше ядро это военно-монашеский орден, с тою разницей, что служит он не вымышленному богу, а материальным интересам человечества.
