- А вот так если? Кстати, а что там за слухи идут по городу, ребята? У меня в школе училки самые старые про новые репрессии сплетничают. Говорят, людей уже по спискам вывозят... По ночам, естественно,- смотря в свои карты, нейтрально бросил реплику Сашка-учитель, хозяин квартиры.
- Брехня-а-а-а-а...,- протянул третий Сашка, который работал участковым.- Дама!
- Да, что брехня, это ясно. А что там на самом-то деле творится? Или совсем-совсем все - брехня?
- Да почти все - брехня, что эти бабы треплют... Оп-па... А пиво-то у нас, того - закончилось. Вот это - факт.
- Это потому что слишком медленно сегодня играем... Я говорил, надо новую колоду купить!
- Так, и принес бы сам! Он говорил, он говорил... Командир, блин.
- Мужики, ну, я же прямо с работы. У нас там карт не продают. Так что, извините.
- Ну, и ладно. Пусть себе - долго. Спешишь ты куда сегодня, что ли?
- Да, нет. До понедельника я совершенно свободен,- хохотнул Сашка-учитель.
- А раз так - тогда тебе за пивом. И вот эти вот, кстати - тоже все твои взятки. Смотри, смотри.
- Во, подсадили опять, гады. Надо было мне шестерную заказывать и без двух уходить - меньше была бы гора... Да, кстати, а почему это - мне за пивом?
- По возрасту, мила-а-ай, по возрасту,- пропел довольно капитан.- И по званию. Ты у нас кто - старлей в запасе? Ну вот. Пару полторашек "Рифея" в киоске возьми, а мы пока покурим у тебя на кухне.
- Блин, мужики, вы со своим курением тут, а мне потом как спать? И может, все-таки "Губернского" лучше?
- Да, мы в форточку дымнём, аккуратно, потихоньку - не отравишься. А ты бери, что там будет. Беги уж. Начинаем ждать тебя с нетерпением. Уже скучаем!
Хлопнула дверь в прихожей. Два капитана стояли под окном кухни, неторопливо и со вкусом пуская дым на улицу.
- Слышал, что в городе говорят?
- Угу. Чего только теперь не говорят...
- И что думаешь?
- Да, бред все. Бред и фантастика какая-то.
- У тебя у самого-то все нормально?
- В том-то и дело. Кто-то где-то от кого-то слышал что-то о ком-то... Кому-то кто-то сказал, что у кого-то знакомого есть какая-то родственница, которая слышала, что... А у меня, у моих знакомых, у знакомых моих знакомых - все в полном порядке. Так что странно все это. Странно и непонятно.
- Вот, и у меня такая же картина.
- Но слухи все равно ходят нехорошие. Слышал, что Сашка спросил? Совсем уж бредовое в народе ходит.
- Ну, не бредовее, чем "врачи-убийцы". Не считаешь?
Они сделали еще по одной затяжке, синхронно пустили дым в форточку.
- Что-то, кстати, его долго не видно...
- А он разве не выходил еще?
- Глянь на снег.
Со второго этажа отлично было видно легкое свежее снежное хорошо освещенное полотно улицы перед подъездом. И - ни следа на этом белом.
- Оп-па... Может, что случилось? Ты там в подъезде наркош разогнал, когда шел?
- Да не было никого. Та-а-ак. А, ну-ка, разом, вдвоем.
Распахнув дверь квартиры, они скатились с грохотом вниз. Света в подъезде не было, но не было и младшего товарища. За раскрытой, слегка покачивающейся на петлях железной дверью - чистый нетронутый следами снег.
- Не понял...
- Шутит, гад. Небось, уже дома сидит, над нами смеется.
Они поднялись обратно, зашли в квартиру - никого.
- Знаешь, что, Сань... А, ведь, кажись, оно... Слухи эти, мать их...
- Думаешь?
- Ты вот что, сходи-ка пока наверх, на всякий случай. Я подежурю тут у окна. А через полчаса буду звонить своим. Кажется мне, мы с тобой жидко вляпались...
- Ч-черт. Ну, не может этого быть. Мистика какая-то! Вот же, только что же... Я сейчас, быстро: наверх - и обратно. Одна нога там...
Подкованные ботинки зацокали вверх по лестнице.
Капитан милиции остался у форточки, упершись лбом в стекло. Вот тебе и все в порядке. И что теперь?
***
Мело, мело по всему городу, уже который день. Если сначала снег был влажный, залеплял окна машин, витрины магазинов и цветные глаза светофоров, то потом слегка приморозило, и теперь мелкий холодный снег, если выйти на улицу, сёк щеки до красноты и заставлял щуриться, как на солнце.
Но это если выйти на улицу. В субботу утром выходить на улицу не хотелось. Хотелось лежать в кровати, посматривать сквозь дрему в потолок, и мечтать о том, как через пару рабочих дней, а в самом крайнем случае - через неделю, он окажется дома, в Москве.
- Товарищ майор, товарищ майор!- кто-то стучал в дверь гостиничного номера, дергал ручку вверх-вниз. Но если вверх она еще поднималась, то вниз - никак. С вечера он по старой привычке ставил под дверь стул, а на ручку снаружи вешал трафарет: "Не беспокоить".
Их группа уже вторую неделю работала в этом уральском городе. Были сигналы с мест, и, видимо, сигналы не слабые, вот их и послали.
Здесь они листали бумаги, опрашивали работников управления и оперативников. По вечерам майор Степанов обобщал результаты работы за прошедший день, давал направление на следующий и распускал подчиненных, и два его капитана шли в ресторан на ужин или сразу в свой номер, где перекусывали быстро и заваливались спать. А Степанов отсылал пару страничек текста по электронной почте, ужинал чаще всего в номере, выделенном ему лично, и тоже засыпал.
Спать хотелось все время. Усталость накапливалась. Усталость и какое-то недоверие к фактам, которые, казалось бы, так и лезли в руки. Было такое ощущение, что участвуешь в какой-то непонятной игре. То есть, карты вроде те же, что и всегда. Те же картинки. А вот правила - какие-то совершенно другие. Раз за разом возникал вопрос: разве так еще играют, разве это все не прошло лет двадцать, а то и больше назад?
Ну, кто там еще?
Он лениво поднялся с кровати, на которой валялся, раздумывая, как провести выходные дни, сунул ноги в белые гостиничные тапочки и прошлепал к двери:
- Кто?
- Товарищ майор, товарищ майор!- зачастили за дверью.- Вас в управление приглашают. На совещание.
- Какое, нах, совещание? Суббота же!
- Не знаю, сказано: пригласить. Начальник управления лично сказал.
- Ну-у-у,- неуверенно протянул Степанов.- Ну, ладно. Скажи, что подъеду. Пока туда-сюда, через полчасика, скажи...
- Машина внизу, товарищ майор. Сказано - привезти.
- Вот, черт... Хорошо. Пять минут - и спускаюсь.
Он зашел в ванную, сполоснул заспанное лицо, глянул в зеркало: свитер и брюки не выглядели слишком мятыми. Надев пиджак, обувшись и накинув на плечи кожаную зимнюю куртку с высоким цигейковым воротником, он открыл дверь и вышел в коридор, прихватив с полки под зеркалом кожаную папку. Прямо у двери стену подпирал высокий и плечистый прапорщик в отглаженной форме, сразу вытянувшийся и козырнувший:
