Мелкие нарушения стали сходить с рук еще легче под руководством Ксенофонта Хосановича, ведь Бабин обладал удивительным для тюремщика чувством юмора. Сегодня как раз Фома, один из уборщиков-старожилов, рассказывал славную историю, которая произошла в ночь назначения Бабина начальником тюрьмы. Один из новеньких охранников напился так, что его не могли разбудить, даже обливая холодной водой. Тогда Бабин велел нарядить его заключенным и посадить в камеру. Когда охранник очнулся, первым, что он заметил (кроме страшного похмелья), был пристально изучающий его лысый великан. Вторым наблюдением было то, что он заперт с великаном в одной камере, кругом ни души, а великан — явный зек. Наконец, великан ударил кулаком в ладонь и, злобно скалясь, прошипел: "Так-так-так, кто у нас сегодня на обед?" — Этого хватило, чтобы бедняга кинулся на колени, моля о пощаде и рассказывая о жене и маленьких детях. Смеялись все: и заключенные, включая великана (добродушного пирата, сидевшего за нелегальный просмотр нелицензионных диснеевских мультиков), и надсмотрщики, наблюдавшие за происходящим через камеру наблюдения.
"Морской котик изнасиловал пингвина", — раздался голос телевизионного диктора. Кратковременное молчание и последовавший за ним всеобщий гулкий смех перебили рассказчика, который, впрочем, почти закончил словами: "А потом мы его три дня отпаивали кефиром". — В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел дежурный с бумажным пакетом в руке.
"Тут в приемные часы приходила одна симпатичная блондинка. К мужу. Я им дал пообщаться, потом даму отправил домой. Она спросила разрешения передать мужу вот это, — сказал дежурный, ставя посылку на стол — Но в декларации она указала, что внутри бутылка спиртного. Мне пришлось конфисковать посылку".
"Так давай сюда, — бодрым голосом потребовал Бабин. Он разодрал упаковку, как маленький ребенок, открывающий подарки под новогодней елкой. — Ничего себе, да это же марочный коньяк! Правильно, что конфисковал. Заключенным не положено, а нам сам доктор прописал. Ведь так?"
"Да, так! — ответил тюремный доктор, ехидно улыбаясь и протягивая стопку. — А то от самогонки уже печень болит". Когда всем было разлито угощение, доктор встал. — "Давайте еще раз выпьем за здоровье любимого нами Ксенофонта Хосановича! Троекратное ура!"
"Ура, ура!" — закричали присутствующие, чокаясь. Веселье продолжилось.
"Давным-давно зоолог Жорж Кювье считал это щупальце паразитом, но оказалось, что это не самостоятельный организм, а часть самца осьминога, которая отрывается, чтобы бороздить моря в поисках самки для спаривания", — продолжал вещать телевизор.
"Переключите канал, надоело смотреть про животных. Сейчас начнется наше любимое реалити-шоу про тюрьму. Посмотрим, что на этот раз они переврали!" — потребовал Бабин.
Дверь в комнату снова открылась. На пороге стоял все тот же дежурный.
"Начальник, в одной из камер началась драка между заключенным!" — отрапортовал он.
"Не может быть! На реалити-шоу?" — удивился Бабин, приподнимая одну бровь.
"Нет,у нас!"
"Наконец-то! Теперь у нас все прямо как на экране!" — обрадовался Бабин, вскакивая с дивана. Он залпом осушил остатки коньяка и, прихватив полицейскую дубинку, направился к камерам. Дежурный последовал за ним.
Еще в коридоре Бабин услышал ожесточенные душераздирающие крики, как будто кого-то пытали. Ребяческая улыбка пропала с морщинистого лица начальника тюрьмы, и он прибавил шагу. Когда Бабин добежал до камеры, из которой доносились звуки, перед ним предстало леденящее душу зрелище — действие, происходящее по ту сторону решетки.
Один из заключенных сжимался в судорогах в дальнем углу камеры. Он держал себя руками за горло, то ли пытаясь задушить себя, то ли, наоборот, пытаясь разжать невидимые пальцы, сдавливающие его горло. Из его носа текла кровь. Его сокамерник стоял спиной к входу. Он смотрел на мучения соседа и что-то бормотал себе под нос.
"Что здесь происходит?!" — закричал начальник тюрьмы, звеня ключами от камеры.
Услышав голос начальника тюрьмы, второй заключенный замолчал и первый, корчившийся в углу, рухнул на каменный пол, тяжело и прерывисто дыша. Открыв дверь в камеру, Бабин застыл. Такая ситуация явно не описывалась протоколом. Во всяком случае, Бабин такого не помнил. Попытка самоубийства? Сердечный приступ? Нападение? Нужно вызвать медика и изолировать нападавшего! Или все-таки приступ?
Но позвать врача Бабин так и не успел.
"Зачем открыли камеру?! Он же сбежит! — охрипшим голосом закричал лежащий на полу заключенный. — Вы еще не поняли, кто он? Он проклял сотню людей, и теперь все они медленно умирают в мучениях. Вот почему он здесь! Вы читали его дело! Величайший маг в истории! До сих пор он восстанавливал свои силы, а сейчас..."
"Молчать!" — скомандовал второй заключенный, поднимая правую руку. Говорящий замолчал. Его глаза закатились, он захрипел и через пару секунд упал, не проявляя признаков сознания. Только сейчас Макс повернулся и взглянул в глаза начальнику тюрьмы. Тот неуверенно стоял с полицейской дубинкой в одной руке, ключами от камеры в другой и ртом, открытым от изумления. По лбу Бабина бежал пот, а его сердце билось в лихорадке. В глазах Макса он увидел нечто, что вызвало в нем первобытный ужас, что-то сверхъестественное, зловещее, невероятное. Содрогаясь от страха, он произнес единственное слово: "демон". В тот же миг сознание оставило тело начальника тюрьмы, уступая место тишине, покою и забвению на прохладном каменном полу. Дежурный ошарашенно смотрел на Макса.
"Хочешь жить? — спокойным голосом обратился к нему Макс. — Хочешь, чтобы жили твои близкие и родные?Я, Макс Коваль, подозреваемый по делу НИИВТНЭ, признаю себя виновным в проклятии своих коллег, сотрудников института. А ты сейчас предоставишь мне свободный выход из тюрьмы. Кроме того, ты расскажешь обо всем, что здесь случилось, прессе. И только попробуй соврать или утаить какой-нибудь факт — будешь уничтожен так же, как все те, кто ранее пытался встать на моем пути. А еще ты поможешь мне транспортировать вот этого", — Макс кивнул в сторону лежавшего на земле Эндрю. — "Ты приехал сюда на собственном электромобиле?"
Дежурный кивнул.
"Отдашь мне ключи, погрузишь этого на заднее сидение. Он мне еще пригодится. Попробуешь сделать что-нибудь, что может помешать моему уходу — будешь проклят. Понял? Если со мной что-то случится, многие погибнут. Если все пойдет по плану — никто не пострадает. Я остановлю распространение проклятья".
