Прежде, чем ответить, королева обдумала эти сведения, разглядывая стоявшего перед ней гиганта. Человек не столь твердый сжался бы от страха под ее пронзительным взглядом, но Зафир мог выдержать внимание своей правительницы. В королевскую гвардию отбирали только бесстрашных.
— Что-нибудь еще? — Она посмотрела на второго гвардейца не менее внушительного роста.
— Нет, Ваше Величество. — Ответ Клода был кратким.
Наконец, она перевела взгляд на Макса, третьего в этой комнате человека в форме, и впервые за все время обратилась к нему.
— Что насчет девушки? Есть о ней какие-нибудь новости?
Он посмотрел на королеву, на ее сморщенную серую кожу, призрачные глаза, и подумал, как она до сих пор видит сквозь покрывавшую их пелену? Однако от нее ничто не ускользало. Кроме, возможно, одного.
— Нет, Ваше Величество. О девушке нам ничего не известно.
Ложь легко соскользнула с его языка, и он подумал, что так, возможно, покатится и его голова, когда гильотина отсечет ее от тела, если королева узнает правду.
Подумал он и о том, почему ничего не сказал, почему решил сохранить информацию в тайне. Она была его королевой, а его долг — передавать ей все, что она хотела знать.
Он представил бледную девушку с серебристыми волосами, которую дважды видел в клубе, и сказал себе, что он, в общем-то, не врал. Он не знал, кто она такая. И понятия не имел, та ли это девушка, которую они ищут.
Королева пристально смотрела на него, помутненным взглядом изучая с ног до головы, и по антипатии на ее лице он понял, что она считает его работу неудовлетворительной. Хотя в истинности его слов не сомневается.
— Вон, — приказала она, разрешив им, наконец, удалиться из ее жаркой комнаты.
Почти всю ночь я бодрствовала, без конца вспоминая момент, когда Макс вошел в клуб, а затем сознательно меня проигнорировал. Проснувшись, я с разочарованием обнаружила, что проспала и родители ушли без меня. Занятий сегодня не было, и мне хотелось с головой зарыться в одеяло, полежать еще, отключившись от окружающего мира и притворяясь, что прошлой ночи никогда не было. К сожалению, меня ждали родители, и я не могла их подвести.
Я быстро оделась, убрала волосы так, чтобы они не падали на лицо, и выскочила на улицу, навстречу толпам и жаркому солнцу.
Утро на рынке всегда было моим любимым временем суток. Мне нравилось оживление, снующие повсюду слуги, выполнявшие поручения своих хозяев. Именно тогда из печей вынимали первые буханки хлеба и заваривали свежие чайные листья. В это время англез был единственным языком, поскольку владельцы магазинов должны были торговать на общем.
Но теперь улицы были битком забиты, и пока я пробиралась в плотном людском потоке, меня со всех сторон стискивали беженцы.
Я остановилась лишь раз, как и все окружающие, когда обнаружила, что за ночь на площади сменили флаги. Белые знамена Лудании, чистые и бодрящие, исчезли. Их место заняли флаги королевы, где над кроваво-красным полем золотился ее профиль.
Еще одно напоминание о том, что королева превыше страны. Я чувствовала, как сжимается ее жесткая, словно удавка, хватка, и думала, чем все это закончится.
Я с радостью вернулась в толпу, вызывавшую у меня клаустрофобию.
Добравшись до ресторана и увидев, кто меня там ждет, я быстро пожалела, что не осталась в постели, и замерла на ступенях, с трудом удерживая себя от того, чтобы не сбежать.
За одним из маленьких боковых столов передней части ресторана сидел Макс, небрежно вытянув перед собой длинные ноги. Я подавила внезапно возникшее смущение, вспомнив, как легко и без колебаний он отказался вчера вечером со мной общаться. И как бы я ни старалась выгнать его из головы, воспоминания упрямо держались, как и в прошедшую ночь.
«Я еще могу уйти», — подумала я. Он не заметил моего прихода.
Однако в эту секунду он поднял голову, и наши взгляды встретились. Я застыла. Дыхание сбилось. В меня то и дело врезались спешащие люди, но я не могла найти в себе сил сдвинуться с места.
В ярком дневном свете, вдали от теней клуба, он казался моложе, чем я его помнила. Вряд ли он был намного старше меня: лет восемнадцать — девятнадцать. Его взгляд был пристальным, и я вновь почувствовала, что не должна на него смотреть, что мне следует отвернуться. Однако его глаза не только тревожили, но и затягивали, завораживали. И я была околдована.
Я попыталась вновь найти те чувства, которые испытала в первую ночь, ту тревогу и ощущение неминуемой опасности, вынудившие меня сбежать из клуба при звуках речи его друзей. Но здесь, на залитом солнцем рынке, они не появлялись. И чем дольше я стояла, глядя ему в глаза, тем сложнее было представить, что я их вообще испытывала.
Я боялась его, и мое сердце билось слишком быстро, но не по тем причинам, что испугали меня в первый вечер.
Когда я нерешительно приблизилась, он поднялся из-за стола; я попыталась разобрать выражение его лица, как и прошлым вечером в клубе, однако у меня ничего не получилось.
Нахмурившись, я спросила:
— Что ты здесь делаешь?
Его брови чуть приподнялись, и я ощутила то, чего ощущать не следовало: всю меня вдруг охватил жар. Однако я не собиралась раскрывать ему, насколько сильно он меня волнует.
— Я пришел увидеть тебя, — легко ответил он.
— Догадываюсь. — Оглядевшись, не следят ли за нами, я скрестила руки на груди и подняла подбородок. Мне совсем не хотелось, чтобы родители начали задавать вопросы. — Зачем?
— Похоже, ты не настроена на разговор. — Он изучал выражение моего лица, и я заметила, что в его темно-серых глазах мелькнуло удивление. В глазах, о которых я думала слишком часто. Но меня это не впечатлило. Наконец, он громко вздохнул.
— Если честно, не знаю, почему я пришел. Меня вообще не должно здесь быть. Но ты меня интригуешь, и мне хотелось вновь тебя увидеть.
— Ты видел меня прошлым вечером, но тогда я тебя не заинтриговала. Ты не обратил на меня внимания.
Макс колебался, хмурясь.
— Это не так. Я заметил… — Он понизил голос, а его рука потянулась к моей. Это было тихое предупреждение. — Тебе следует осторожнее выбирать людей, с которыми общаешься.
Я вопросительно подняла брови, предлагая ему закончить свою мысль, но на самом деле этого не требовалось: я помнила, как он смотрел на Ксандра.
— Поэтому ты притворился, что не знаешь меня? — Я отдернула руку.
Он приблизился, и мое сердце сжалось так, что едва не остановилось. Мне бы хотелось, чтобы это был страх, и я сказала себе, что Макс мне угрожает. Но это была неправда — я чувствовала совсем другое. И он удивил меня, тихо спросив:
