Вадим Кошелев - Круговорот

Какие-то бородатые дядьки с топорами в руках отплясывали танец финских лесорубов. Отдельные парочки уже потянулись к близлежащему леску. Неожиданно из своей Рощи появились «зеленые балахоны». Жрецы тащили на поляну огромное соломенное чучело. Этот первобытный манекен они установили посреди гуляний и, собравшись вокруг, принялись возносить руки к небу, бубня слова молитвы. Такими упражнениями они занимались до наступления сумерек.

И как только на небе зажглась первая звезда, один из «зеленых балахонов» поднес к чучелу пылающий факел. Пламя в несколько мгновений охватило соломенного человека. Мириады искр вознеслись к вечернему небу. Стало светло, как днем. С этого момента началось всеобщее веселье — шум, беготня, танцы, прыжки через костры. Саня оказался в самом центре праздничного буйства. Он стоял средь охваченных восторгом людей и искал глазами Дэю. Но девушки нигде не было видно. Удрученный Пряхин направился к ручью, в надежде отыскать ее на старом месте свиданий. К великому сожалению, там ее тоже не оказалось. Саня присел у воды и тупо уставился на смазанную струящимся потоком лунную дорожку. Издалека доносились звуки народных гуляний. Под ногами лениво шумел ручей. Легкий ветерок затуманивал рассудок хмельным ароматом трав. Этот теплый, озаренный полной луной вечер, будоражил душу молодого человека, пьянил его рассудок, и, казалось, просто был создан для романтических отношений. Девушка подошла совсем не слышно и, не проронив ни слова, тихо присела рядом. Какое-то время сидели молча. Мечтательно смотрели на звездное небо, слушали доносящееся со стороны опушки пение ночной птицы. Наконец Саня набрался храбрости и положил на плечо девушки свою руку. Дэя встрепенулась и застыла в его объятиях. Потом они целовались. Пряхин нежно ласкал Дэю руками, чувствуя, как плавиться от его прикосновений вмиг ставшее податливым тело девушки, как раскрывается навстречу, уже не в силах противостоять зову природы. Молодые люди распалили себя до той степени, когда уже невозможно остановиться и когда пропадает всякий здравый смысл, а его место занимает одно лишь всепоглощающее желание обладать друг другом. Саня раздел и уложил находящуюся в неком экстазе Дэю на траву. Он впивался в ее распухшие от поцелуев губы, ласкал языком набухшие соски, целовал упругий живот, спускаясь все ниже — к пышущей жаром вульве, спрятанной меж округлых бедер. Его естество давно уже было готово к соитию. И момент встречи двух начал неумолимо приближался.

— Будет немного больно, — тихо предупредил он девушку. И в этот момент что-то тяжелое и деревянное ударило его по затылку. Свет погас, и Саня провалился в небытие.

Пряхин вновь очутился в каком-то нереальном круговороте, сотканном из обрывочных воспоминаний, нереальных картинок и ужасных сцен. А когда пришел в себя, то не сразу смог понять, где он находиться:

глаза заплыли и Саня смотрел на мир лишь через их узкие щели. Распухшее лицо горело. Голова покрылась множеством шишек и ссадин. Создавалось такое впечатление, что по ней пинали, словно по футбольному мячу. Ребра нестерпимо ломило. Болела сломанная рука. Саднило ключицу. Саня лежал в костюме Адама в своем, ставшим родным, бараке, и его стыд прикрывала лишь грязная тряпица. Кто-то уже пытался его чинить: ребра перетягивала тугая повязка, сломанная рука покоилась в примитивной, сделанной из наструганных досок шине. Пряхин попросил воды. Над ним нависло лицо щербатого Вистла.

Парень поднес глиняную поилку к пересохшим губам страдальца.

— Кто меня так? — спросил Саня.

— Не знаю я, — пожал плечами «щербатый». — Тебя второго дня у ручья нашли. «Сходил на свидание!» — подумал Саня, который в тот момент больше переживал за судьбу девушки. Очень хотелось верить, что те костоломы ее не тронули. В барак кто-то вошел. Через мгновение над Саней склонился Брес и его взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Удивляюсь я — почему жрецы тебя не добили? — Старшина уселся на подвернувшуюся чурку и важно оперся рукой о поставленный вертикально меч. — Видать, не желали легкой смерти насильнику. Теперь придется на кол тебя посадить. Умирать будешь долго. Я это тебе обещаю. А перед казнью стручок твой отрежем, дабы другим неповадно было пускать его в дело без особой на то надобности.

— Что с Дэей? — проговорил Саня, до которого сказанное Старшиной не дошло в полной мере.

— Еще раз назовешь ее имя, и я вырву твой поганый язык, — зло прошипел Брес.

— Она жива? — не успокаивался Саня.

— Конечно, жива, — рявкнул Старшина. — На этом острове пока еще не родился самоубийца, который бы мог себе позволить обидеть дочь Брагара. Саня все еще не мог понять Бреса. — Причем тут Брагар? Потом вспомнил женщину на пляже, чьи черты напомнили ему знакомый образ. И все встало на свои места. Дэя приходилась дочерью Брагару или внучкой берегону, а Брес был ее родным дядькой. Буглар же — дядькой двоюродным. Пряхин такого поворота событий даже представить себе не мог: Дэя никогда не говорила ему о своих родственниках. Упоминала только, что жрецы забрали ее в Рощу еще совсем маленькой девочкой.

— Друиды наказали девушку — в Роще заперли, и повинность нести заставили, — зло рассказывал Брес. — И все по твоей милости, чужак безродный.

— Друиды ваши — ханжи, каких поискать. — Пряхин вдруг разозлился.

— Забили голову девчонке своими феньками. В монашку бездушную превратили. Лишили простых человеческих радостей.

— Ты, ничтожество, на друидов молиться должен: они жизнь тебе оставили. А могли бы убить запросто, и никто бы их за это не осудил, ибо ты давшую обет целомудрия жрицу хотел обесчестить.

— Дикость это все… Мракобесие, — не унимался Саня. — Девушку даже не спросили, хочет ли она всю жизнь прожить в лесу.

— Не мели языком, чужак. Ты много чего не знаешь.

— Тогда объясни, почему нельзя вернуть ее в мир людей? Почему она всю жизнь должна прозябать в той долбаной Роще?

— Замолчи, смертник. И подумай лучше о казни лютой, что тебя ждет.

— Брес поднялся и, окинув Пряхина презрительным взглядом, покинул барак. Саня отказывался что-либо понимать. Если он смертник, то почему до сих пор сидит не в подвале или казематах каких, а находится в своем сарае? Охраны опять же нет… Складывалось такое впечатление, что Старшина хотел его лишь попугать. Хотя, с другой стороны, такими угрозами просто так не бросаются. Все прояснилось, когда появился усач, который в тот же вечер зашел навестить своего подопечного.

— Тебя не казнят пока не получат обвинений от девушки, — объяснил Буглар. — Так что, если девчонка будет молчать, то вряд ли тебя на кол посадят. Но штраф ее отцу придется заплатить.