— У меня тут ничего особотехнологичного нет.
— Уже заметил — у вас тут ничего нет, кроме феодализма. Но от вас ничего и не требуется. Не мельтешить, не кричать «караул»; мы с неделю поработаем в вашем городе и отбудем восвояси.
— Ну… разумеется. Я мог бы вам порекомендовать очень хорошую резиденцию.
— Господин Темирханов, вам что–нибудь известно об объектах НИИ волновых сред, которые были настолько секретны, что оказались не приватизированы?
— Нашелся такой — где убили ученого одного, сейчас взят на баланс города… Но ничего, кроме хлама, там нет.
— Где младший Кречетников, который стал жертвой сфальсифицированного вами судебного процесса?
— Так уж и сфальсифицированного, — недовольно пробурчал мэр; его голова, «съев шею», столь плотно села на плечи, что он стал напоминать кабана.
— Это вам надо было сидеть на скамье подсудимых, за попытку убийства парня, который всего лишь набил морду вашему сынку… Где Всеволод? Только без придури, вы наверняка знаете.
— Где, где… В доме инвалидов на Цветочной, тридцать два.
— Лежит?
— Прочно.
— Нам понадобится детальный план города. Чтобы любой из наших людей, подходя к какому–нибудь сараю, получал на экран «дополненной реальности» информацию… к примеру, это Дом культуры, построенный за государственный счет в таком–то году, а ныне превращенный вами в бордель.
— Послушайте, мил–человек. Конечно, тут бывало всякое — эпоха ж перехода к демократии, — но за последние годы я столько всего построил. К примеру, университет имени Девлет Гирея, где преподают шейхи из Саудовской Аравии.
— Сколько из выделенных на это госмиллионов прилипло к карману? И что там преподают шейхи — ваххабиты, как горло резать неверным, слева направо или справа налево ? — Гость неожиданно оказался за креслом мэра.
— У меня есть пара профессионалов, занимающихся координатной информатикой, — зачастил мэр, поводя напрягшимся загривком.
8.
Около восьми вечера по радиоточке прозвучала новость о нападении на сотрудников ЧОПа «Раис». Матерых темирхановцев убили высокотехнологично — скорее всего, сетью из УНТ со встроенными наноактуаторами. Высокотехнологичные убийства не в стиле местных банд. Похоже на визит людей из–за «бугра», может, сам «Сирл» прислал команду, подумал Сева. Так что пора давать деру — хотя бы к Рашиду, все–таки старые кореша. Только вот как?
Хоть самокритичный Сева и называл себя «брюхоруким», но за последние два месяца ему удалось вернуть левую руку практически в нормальное состояние. Постоянными упражнениями — по три–четыре часа в день. Учитывая, что был он левшой — уже немало. Правая, на которой он сперва едва шевелил пальцами, могла к нынешнему времени немного сгибаться в локте и сжимать ладонь.
Рядом с ним находилась койка старичка, что в очередной раз испортил замкнутую атмосферу, а возле стояла инвалидная коляска, которой дедок почти никогда не пользовался. Удобно стояла — под левую руку. Сева подтянул ее к себе, а потом стал садиться, опираясь на спинку кровати. Легко сказать, если большая часть тела представляет собой неуправляемый мешок.
Минут через двадцать он как–то разместился в коляске и, толкая левой рукой то одно, то другое колесо, поехал. Из палаты в коридор, из коридора в лифт, с первого этажа во двор. Вахтера в его кабинке почему–то не было видно — впрочем, если б Сева мог приподняться, то увидел бы Петровича, лежащего на полу с перерезанным горлом. И сразу бы понял, что работу сделал профессионал — тот, что уже резал глотки сербам в Косове и христианам в Сирии.
Во дворе Сева мгновенно заметил джип «Паджеро». Тут уж никаких сомнений — приехали «гости». Солидные, не чета убогим родственникам пациентов инвалидного дома.
На водительском сиденье, за приоткрытой дверцей и опущенным стеклом, сидел человек в черной униформе. На инвалида, катящегося по двору, он не обратил особого внимания — водитель знал, что искомый объект есть лежачий больной, которого скоро вынесут на носилках.
И не обращал внимания до тех пор, пока инвалид не подобрал кирпич с земли и не швырнул ему в голову. Но теперь было поздно. Дверь распахнулась полностью, и тело водителя выпало.
Сева подъехал вплотную к джипу и стал перегружать себя на водительское сиденье. Через пять минут получилось. Ручник удалось поднять левой рукой, ключ был на месте. Коробка передач — автоматика. Хорошо, что по этому случае не три, а две ножные педали, но как дотянуться? Впрочем, человек, выпавший из машины, оставил на соседнем сиденье короткоствольный автомат. Решение найдено. Им и будем дотягиваться.
— Вы погубили свою душу окончательно. Вы человека убили.
Рядом стояла матушка Ефросинья со своим посохом — выходя на улицу, она так же не увидела мертвого вахтера в его кабинке — из–за своего невеликого роста.
— Это боец, — отозвался с некоторым смущением Сева. — Он из тех, кто сегодня уже две машины трупов наделал. Да, может, я и не убил — у них кочаны крепкие.
— Вы не лежачий больной, вы обманщик. — Монахиня возмущенно повернула голову в сторону.
— Да с такими гостями я — бегущий по волнам.
Сева увидел, что во дворе появилась еще одна
фигура. Внезапно.
— Ради бога, в машину, я потом все объясню.
Неожиданно инокиня послушалась.
— Рычажок в положение «D», только еще кнопочку на нем надавите.
Сева дал «газ» стволом автомата, и джип поехал.
Внезапно прямо перед ними возникла женщина в комбинезоне странно переливающегося окраса.
— Остановитесь, там человек! — оставив обычную степенность, крикнула монахиня.
— Да что вам везде человеки мерещатся? — Сева только прибавил скорость.
Фигура исчезла так же внезапно, как и появилась.
Монахиня охнула и перекрестилась.
— Ничего особенного, камуфло из метамерных материалов.
На крыше громыхнуло, Сева немедленно поднял ствол вверх и, успев сказать монахине «уши зажмите», дал два одиночных, отчего что–то слетело с машины. Потом снова занялся педалью газа.
Монахиня, придя в себя, ошеломленно смотрела на него.
— Это уже не камуфляж. Что–то похуже… Матушка Ефросинья, рычажок на коробке передач переведите в положение «3».
— Может, вы мне наконец что–нибудь объясните, бога ради?
— У нас есть пятнадцать минут, чтобы добраться до нужного места… Помогайте же мне держать руль, одной левой руки на все не хватает… А теперь рычажок — снова в положение «D»… Мой отец занимался генерацией уединенных волн в НИИ волновых сред…
— И что из этого следует?
— Институт закрыли вскоре после того, как был уничтожен Советский Союз. Потом пришла архаика, набег, приватизация. Значительная часть технологий попала в нехорошие руки, остальное пропало, кое–что сохранил мой отец. И, возможно, приумножил. Даже когда все рухнуло, он продолжал самостоятельно заниматься разработками. Боюсь, что после того как меня отдали под суд, отец продал то, что у него было.