Так вот, значит, какая незавидная роль отводилась мне в команде механикуса! И вот почему на меня приблизил к себе Белый Хвост!
Мне захотелось ворваться внутрь и высказать двоим заговорщикам все в лицо. Но в последнюю секунду я испугался.
— Кто еще там?! — взревел гном. Ти мгновенно оказалась возле двери. Осторожно выглянула наружу, посмотрела по сторонам. Ее взгляд привлек Дик и копающийся рядом с ним зеленокожий, а меня, спрятавшегося за ящиками с емкостями для хранилища пара, она так и не заметила. Вовремя успев скрыться за отменной преградой, я почти слился с полумраком, затаив дыхание.
Тиса еще пару секунд прислушивалась к посторонним звукам, пытаясь угадать, куда мог скрыться призрачный соглядатай. На мое счастье, в этот самый момент у запасного входа возникла фигура рыжего кота, который, запрыгнув на стойку с инструментами, одарил летунью сонным взглядом.
— Кто это был? — вкрадчиво произнес гном.
— Думаю, что хвостатый, — ответила та.
Я закрыл глаза и облегченно выдохнул. В последние дни мне несказанно везло. По всей видимости, Фортуната, накинув на мои плечи вуаль неприятностей, все же не забыла даровать своему отроку шанс на спасение.
* * *
Если кто-то скажет мне, что ярость можно контролировать, то я соглашусь с ним лишь наполовину. Это утверждение применительно только к праведному гневу. Усмирить его возможно. А вот откровенная ненависть, которая подпитывается ежедневными внутренними терзаниями, требует только одного — эмоционального выплеска.
Наблюдая за нашими соседями по ангару, я уже давно определил тех самых сквотов, которые, воспользовавшись моим замешательством и пыльной завесой, решили напугать меня, надавав изрядных тумаков.
Тот, что повыше и шире в плечах, сейчас занимался привычным для себя делом: покрикивал на худых, измученных носильщиков и подгонял ленивых пилотов. Его собрат, в отличие от него, появлялся в ангаре нечасто, а когда оказывался на площадке, то незамедлительно исчезал в глубине узкого коридора, ведущего на второй этаж, где располагались кабинеты. Как мне казалось, там он выполнял какую-то очень важную и кропотливую работу, не требующую постороннего вмешательства. Так что застать моих обидчиков вместе было весьма сложно. Но сегодня удача улыбнулась мне. Молнии Тары! Северяне с окраины Лиджеты — судя по их острым ушам и выступающим лбам, они были именно из тех мест — сами шли ко мне в руки.
План мести достиг начальной точки. Повторив любимый ритуал виртуоза Босвела, я мысленно досчитал до семи и, хлопнув в ладоши, приступил к задуманному.
Окунув голову в бочку с холодной водой, я вынырнул, почувствовав, как все тело пронзили тысячи иголочек.
Первый обидчик подошел к соседней самодельной мойке. Я погрузился еще раз. Второй сквот подошел к первому. Они покосились на меня и, оскалившись, показали острые зубы, напоминавшие волчьи клыки. О чем-то перекинулись парой слов на своем рычащем наречии, и их лица озарились ехидными улыбками.
Мой взгляд случайно скользнул по северянам. Они расположились весьма удачно: один, нагнувшись, стал зябко ежиться, не решаясь прикоснуться к ледяной воде. Второй тем временем опять затараторил на не знакомом мне языке, видимо, подшучивая над нерешительностью товарища. На плечах говорившего висела чистая рубаха, змеей оплетающая шею.
Ждать больше не имело смысла. Лучшего шанса Фортуната мне больше не предоставит.
Первый недовольно фыркнул и опустил голову в бочку. Я в мгновение ока оказался рядом со вторым и, перехватив края рубахи, ударил его коленом в живот. Не ожидая такого поворота событий, обидчик согнулся пополам и сразу же ощутил жуткую нехватку воздуха. Я с силой натянул рукава самодельной удавки.
Конечно, я не собирался лишать жизни своего обидчика. Лиходеи — не душегубы! Понапрасну изводить не станут. Всего лишь проучат — и только.
Пока первый не сообразил, что происходит, я успел хорошенько отделать его приятеля, которому хватило всего пары добротных ударов. Обессиленно повалившись на каменный пол ангара, второй охнул и затих.
Пришло время первого северянина. Вынырнув из бочки, он явно опешил. Уставившись на меня, словно видел перед собой не измазанного в машинном масле юнца, а грозного монстра с огромной пастью и острыми когтями, сквот даже не шелохнулся.
Не собираясь играть с судьбой в кости, я нанес упреждающий удар. На удивление, мой обидчик устоял на ногах и даже попытался сопротивляться, стараясь уйти от следующей атаки. Присев, он выставил блок, отклонился в сторону, но его движения уже потеряли привычную легкость. Мне не составило труда разгадать этот нехитрый маневр и оглушить северянина кулаком. Попав под настоящий град моей ненависти, он закрыл лицо руками и осел, измученно постанывая.
Повернувшись, я спокойным шагом направился в левую часть ангара. Удавшаяся месть придала мне силы. И хотя я сожалел, что не смог противостоять противникам в честном бою, трезвый рассудок вывел безукоризненную формулу успеха — поступи я иначе, итог вряд ли оказался бы таким же успешным. Ведь по рассказам старого вояки мистера Бродвика, частенько травившего байки в «Счастливой подкове», — северяне хорошо владели кулаками и в рукопашном бою уступали лишь здоровякам оркам, которые брали скорее своей мощью, нежели умением.
Присев возле крылоплана, я спокойно наблюдал за тем, как жертвы моей ненависти приходят в себя и ползут ко второй взлетной полосе.
— Отчаянный поступок.
Я повернулся и наткнулся на желчную улыбку гоблина.
— Не люблю оставаться в должниках, — достаточно холодно отреагировал я.
Бирт скривился, хрюкнул, вынудив меня еще больше возненавидеть его животные повадки.
— В твоем случае это называется немного иначе. Скажем так: ты не вернул, а взял взаймы.
— То есть? — я изобразил удивление.
— Они и без твоей выходки собирались пустить тебе кишки. А теперь ты только ускорил закономерный итог. Контрабандисты не терпят подобных шуток, тем более от таких сопляков, как ты. Так что единственный положительный момент в этой истории: сейчас они не станут тебя мучить, а просто отправят к Икару, и дело с концом.
Меня прошиб ледяной пот. Об ответном шаге со стороны северян я, честно признаться, даже не думал. Тем более о таком жестоком ответе.
В приюте мы часто доказывали правоту кулаками, но чтобы лишать жизни… По-моему, это слишком!
Пристально изучив лишенную всяких эмоций морду Бирта, я понял одно — гоблин не шутит. Он говорил абсолютно серьезно. Именно поэтому его злорадству не было предела.
