– Мама! – задушевно проговорила Ида и полезла целоваться, окатывая маму стойким ароматом конюшни. – У меня теперь есть собственная лошадь! То есть – пони…
Остаток вечера она рассказывала о чудесных свойствах Идальго. Родители слушали молча. Страстная увлеченность дочери иногда пугала их. «Возможно, это потому, что сами мы – заурядные люди, – размышлял отец. – Обыватели. Не в самом худшем смысле слова. По крайней мере, мы способны понять, что на свете существуют люди, не похожие на нас. Но страстность… всегда немного пугает. Должно быть, сходным образом чувствовала себя утка, когда оказалось, что ее гадкий утенок – белый лебедь. Дурацкое ощущение…»
Пестрый пони с каждым днем становился все краше. Ида разговаривала с ним по целым дням, и ей казалось иногда, что она улавливает ответ. Однажды она спросила своего конька:
– Ты не согласился бы катать детей? Нам нужны заработки.
– Пожалуй, – задумчиво отозвался пони. – Это не самое худшее занятие. Надеюсь, я достаточно красив, чтобы производить должное впечатление?
– Ты – самая красивая лошадка на свете! – заверила Ида. – И я тебя обожаю!
Пони ухмыльнулся. По крайней мере, так восприняла это Ида.
И она стала выводить его в парк.
Идальго имел успех. Он не носил бантиков и лент, но одно только лукавое выражение его морды привлекало к нему детей. Ребятишки охотно забирались в нарядное седло с настоящим лассо. Идальго бегал по парку и время от времени вызывающе ржал.
Приблизительно в эти же дни, в начале июля, Ида познакомилась с Николаем. Николай, рослый, со светлыми соломенными волосами, загорелый, подошел к пестрому пони и некоторое время разглядывал его хозяйским глазом, а затем, наклонившись, поднял копыто и осмотрел его.
– Эй, – сказала Ида, – здесь тебе не конская ярмарка.
– Да? – Он выпрямился, встретился с ней взглядом. – И ты не лошадиная барышница?
– Я не барышница, а барышня, – отрезала Ида.
Николай весело рассмеялся. Странно, но он сразу понравился Иде. Может быть, потому, что внешне напоминал того мужчину, которым она мечтала быть.
– Ты ездишь верхом? – спросил Николай.
– Разумеется, – ответила Ида чуть высокомерно.
Он хмыкнул.
– Барышне положено. Как я мог забыть! А у тебя есть другая лошадь, кроме этой? – Он кивнул на пони чуть пренебрежительно, и Ида снова напряглась:
– Человек не может владеть конем. Только дружить с ним. И этот пони – мой лучший друг, понятно тебе?
– Я спрашивал не о том, дружишь ли ты со своим пони, а о том, есть ли у тебя лошадь, чтобы покататься?
– Ну… нет, – сдалась Ида.
– Приглашаю! – объявил Николай. – У меня знакомые в конюшне. В следующие выходные – едем. Возьмем по лошадке – и в луга, в поля. Хочешь?
– Да, – сказала Ида, не успев как следует подумать.
Пони был, кажется, не вполне доволен тем, как повернулись дела, но мнение свое держал при себе.
Прогулка с Николаем оказалась и лучше, и хуже, чем мечталось Иде. То есть, все было бы совершенно великолепно, если бы исключить самого Николая. Он постоянно терся возле Иды, норовил направить свою лошадь так, чтобы его колено соприкасалось с идиным, болтал и мешал мечтать. Иде хотелось пустить лошадь в галоп, насладиться скачкой, близостью к прекрасному, мощному животному, а вместо этого ей приходилось ехать шагом и слушать разглагольствования молодого человека.
«Что я в нем нашла? – думала она смятенно. – Он же скучный! Самодовольный! И… лезет!»
– Ты не мог бы отодвинуться? – попросила она наконец. – Ты мне мешаешь.
– Что тебе мешает? – деланно удивился он, изображая полное непонимание и еще плотнее придвигая свою лошадь. Он протянул руку и коснулся идиного бока. – Ты слишком тощая! Надо тебя откормить.
– Не смей так со мной разговаривать! – вскрикнула Ида. Она смотрела на его руку с ужасом.
Руки всегда говорили Иде куда больше, чем лицо человека. Не наличие или отсутствие трудовых мозолей, все это чушь; нет – некое особое выражение, присущее ладони, пальцам, лункам ногтей. Если возможно имитировать умный взгляд, добрую улыбку или даже обаяние внешности, то с руками такой фокус не проходит. Они всегда остаются неизменными и выдают своего владельца с головой.
А у Николая были отвратительные руки. Тонкие пальцы с выступающими жилками, с утолщениями возле ногтей. Вялые, синюшные. Ида никогда в жизни не смогла бы полюбить человека с такими руками.
Николай засмеялся и отъехал в сторону.
Остаток прогулки Ида переживала случившееся. Ей не удалось отвязаться от Николая, и он проводил ее почти до самого дома. На следующий день девушка решила больше с этим парнем не встречаться.
Но не тут-то было. Он пришел в парк и целый день бродил неподалеку. Времени у него, судя по всему, было навалом – и он развлекался, нервируя Иду. Сам он приблизился к ней только через час прогулки.
– Привет, – заговорил он как ни в чем не бывало. – Понравилось вчера?
– Нет, – отрезала Ида. – И не приходи ко мне больше.
Пони дышал ей в поясницу и переступал передними ногами.
– Ух, какие мы сердитые! – удивился Николай. – Но ты ведь согласилась.
– Я не соглашалась…
– Нет, дорогая, ты согласилась, – тут он наклонился ближе и холодно посмотрел Иде в глаза. – Ты сказала «да». И как ты думаешь теперь от меня отделаться?
От него пахло дурно вычищенными зубами.
– Пусти! – сказала Ида.
– Как, по-твоему, сколько стоит прокат лошади в частной конюшне? – Николай надвигался все ближе. – Мы ездили несколько часов. По-твоему, это было бесплатно?
– Что тебе нужно?
– Думаю, ты знаешь. – Он выпрямился и посмотрел, щурясь, на солнце. – Ну, пока. Я буду неподалеку. Не стану мешать тебе работать. Кажется, я отпугиваю твоих клиентов.
Он отошел и уселся на скамейке так, чтобы видеть Иду. Ботинок болтался на его жилистой щиколотке. Ида подумала о том, что на ногах у него такие же отвратительные пальцы, как и на руках, и ей снова вспомнился запах из его рта. Как будто он только что ел что-то несвежее.
Она машинально погладила своего пони.
– Что я натворила! – обратилась она к верному дружку Идальго. – Ну ты только подумай! Сам же пригласил меня покататься – а теперь требует… Что делать?
– Его надо отшить, – сказал пони. – Раз и навсегда.
– Я не умею…
– Есть такие мужчины, которые не понимают слова нет, – проговорил пони и дернул ушами. – Я тоже не всегда это понимаю… Но со второго раза даже лошади делается ясно: где «нет» – шутка, а где – всерьез. К примеру, у меня была знакомая кобылка, она любила жевать хозяйскую юбку… Даже она со второго «нет» переставала это делать…
– А тебе она «нет» не говорила? – поддела Идальго Ида.
