Утро выдалось как всегда гадкое и серое. Тянущее чувство голода напомнило о себе, стоило только мне поднять голову от подушки. Резким рывком заставив себя встать, я направился в ванную, чтобы привести себя хоть немного в порядок. Закончив утренние процедуры я, схватив сумку и накинув куртку игнорируя лифт, быстрыми прыжками помчался на улицу. Десять минут быстрой ходьбы, еще пятнадцать минут на подошедшем очень кстати автобусе и я вхожу в стены моей альма-матер. Взгляд на расписание, и аудитория 213 манит меня своим спокойствием философии и понимания мира. Войдя, я сажусь на свободное место и в ожидании преподавателя оглядываюсь вокруг. Знакомые лица моей группы, некоторые здороваются, кто-то лишь кивает головой. По привычке в ответ улыбаюсь, хотя на душе еще стоит утренняя хмарь.
— Здравствуйте, уважаемые студенты. Итак, прошу всех утихнуть, и мы начнем сегодняшнюю беседу.
Начал лекцию вошедший профессор Соколовский. Он всегда называл наши занятия «беседами». Наверное, поэтому почти все студенты уважали его и редко пропускали пары. Хотя и предмет он вел интересно, больше общаясь и обмениваясь знаниями с аудиторией, чем просто читая необходимый материал.
— Сегодняшняя тема будет для вас немного непривычна, ведь её нет в программе обучения. Но я решил немного поразмыслить с вами вместе над таким вопросом, как поведение человека в различных экстремальных ситуациях. Рассмотрим такую ситуацию: среднестатистический обыватель без особой подготовки, возраст 20–25 лет, попадает в абсолютно чуждое ему общество. Которое по всем параметрам отличается от привычного ему. Социальные, религиозные, правовые нормы искажены и представляют собой непонятные конструкции. Итак, вопрос! Собственно их несколько. Время, затраченное на адаптацию? Варианты поведения? Ну и, конечно же, самое главное — развитие событий в зависимости от алгоритма действий испытуемого, — закончил профессор.
Да, действительно странная проблема для рассмотрения была выбрана Соколовским. Но поразмять свой мозг для просчета таких разноплановых проекций мне всегда нравилось.
Нам было дано несколько минут для осмысления задачи. И вот наш главный умник Диматов уже тянет свою клешню вверх. Он, конечно, хороший парень, но иногда очень уж кичиться своим интеллектом и неординарностью. Этакий непризнанный гений.
— Мое мнение таково, — начал он своим непререкаемым тоном, словно он последняя инстанция в данном вопросе. — Все зависит от выбора субъекта в сторону пассивного или активного адаптационного процесса. То есть внедрение в общество, изучение его и понимание процессов протекающих в нем — более правильное, хоть и неактивное решение проблемы. В отличие от противоположного стремления изменить окружающий мир под себя, что, в принципе, есть главная черта рода человеческого как расы. На мой взгляд, пассивная адаптация — более приемлемая линия поведения для современного разумного представителя хомо сапиенс. Естественно, время внедрения в общество увеличивается, но зато шанс выжить и приспособиться становится очень высоким.
После его слов, во мне что-то вскипело и я сам того не ожидая, вскочил и, еле сдерживая крик, попытался опровергнуть его высказывание.
— Адаптироваться, подстроиться, не выделяться! Сколько раз я слышал эти слова, когда культурные и моральные ценности были стерты во благо материальному достатку и банальному выживанию. Отдать свою честь и свои принципы ради жизни? Это скорее подойдет животному, готовому пойти на все лишь бы была пища и кров над головой. Но это неразумные твари! А мы, наделенные интеллектом, уподобляемся им? Из-за таких решений, как ты сейчас предложил, Диматов, Россия и гниет, начиная с головы. Когда все заботятся лишь о теплом местечке, забывая о морали, и вперед выходит звериная натура, — с пылом начал я.
— Тише, тише уважаемый! Мы немного отходим от нашей проблемы. Итак, что вы можете противопоставить варианту развития событий, предоставленный Диматовым? — прервал меня профессор.
Мой разум, немного остуженный словами Соколовского, продолжал строить логический ответ.
— Выбрав активный путь, мой субъект тем самым ставит для себя главной целью изменение общества. Внедрение, с основной задачей по модернизации моральных и этических норм, это, естественно, стремление ускорения эволюции социума. Конечно, это трудный путь, но логический более верный. Для этого понадобится множество усилий, и, можно сказать, все это станет проверкой индивидуума на прочность, — закончил я.
— Постойте. Вы забываете, что наш подопытный — это среднестатистический обыватель без особой подготовки. А вы его чуть ли не «прогрессором» изображаете. Давайте ближе к реальности. Обычный человек навряд ли сможет изменить окружающее общество, а враждебное и непонятное уж тем более. Так что ищите варианты! — перенаправил суть дискуссии профессор.
— А если этот, типа, обычный человек, под влиянием экстремальных обстоятельств, ну вот этого, типа, перемещения… Вообще, он вроде изменится и откроет в себе лидерские там качества, станет людей объединять и революцию устроит? — продолжил спор Мичурин, немного косноязычный, но в целом толковый парень.
— Вот это уже в корне меняет течение нашей беседы. Но вот процент вероятности такого психологического сдвига, мне кажется, очень мал, — с улыбкой поддержал его Соколовский.
— Я думаю, что это скорее не психологическое состояние, а банальные моральные нормы индивидуума. Если его совесть позволит вершиться окружающему вокруг действу, то он будет пассивен. Если же мораль взбунтуется, то приемлем скорее второй вариант событий. — вставил я.
— Хм… А не забыли ли мы уважаемые друзья, что неприемлемая социальная среда — это не всегда что-то отвратительное и насильственное. Возможно, просто непонятное. Что субъект будет делать тогда? — скорректировал полет наших мыслей профессор.
— Скорее всего, он попытается понять окружающий мир, но ему понадобится своего рода путеводитель по новому миру. Человек, которые смог мы объяснить ему нюансы нового общества. — продолжил я.
— Да, короче, чувак, который, его, типа, друг будет и все ему расскажет. Будет с ним ходить везде и… как там… адаптировать его. Вот только аккуратно нужно доверять новому другу. Ну, это чисто мое предположение, — поддержал меня Мичурин.
— Что за глупости? Сами подумайте, с чего бы абсолютно незнакомому вам человеку, помогать вам, вводить вас в курс дела окружающего социума? Каждый сам за себя — вот закон нашего мира. И объединяются личности лишь для совместной выгоды. А так как вы ничего материального не можете предложить новому миру, то и никто вам помогать не станет, — с высокомерной миной прервал нас Диматов.
