– Я могу ухаживать за животными.
– Это прекрасно, прекрасно! Продолжайте в этом же духе. – И Юрий Борисович заторопился по своим делам.
– И я знаю все их повадки и как кого лечить и кормить.
– Так, – снова остановился Юрий Борисович, – и что же?
– Возьмите меня воспитателем к животным.
Юрий Борисович рассмеялся:
– Сколько тебе лет?
– Я справлюсь.
– Хорошо, вон там обратись к Майе Федоровне. Скажи, я послал. Приходи завтра, поговорим. Извини, в райком спешу.
Так Пульхерия стала самым младшим «воспитателем» в зоопарке, за что ей ежемесячно выплачивалось двадцать рублей. На первую и вторую получку девушка купила туфельки. Новые туфельки с перепонкой хорошо смотрелись на ее ножках, а тугие ножки в новых туфельках – еще лучше.
Пару лет она «воспитывала» животных, а после школы устроилась в зоопарк постоянно. Ее полюбили все: и работники, и «воспитанники». Бурый медведь вообще взял Пульхерию под свое покровительство. У девушки была широкая кость и крупная плотная фигура, которая не могла не нравиться медведю. К тому же она во всём любила порядок и чистоту.
Из событий, предшествовавших этой истории, стоит упомянуть о стороже Силантии, положившем глаз на Пульхерию. Ввиду своей более чем скромной конституции (на нем был пиджачок сорок шестого размера и башмаки тридцать восьмого) и перманентного пьянства, связывающего свободу движений, Силантий довольствовался громкими речами и умильными взглядами, за что на него крепко рявкал бурый медведь.
Однажды Силантий раздухарился, петухом глянул на Пульхерию, пришедшую в тот день в легком платье, рванул рубаху на груди и пошел на клетку с медведем со словами уничижения и презрительными жестами. Подойдя необдуманно близко к зверю, он упустил момент, когда медведь схватил его за штаны и потянул к себе. У сторожа хватило ловкости выскользнуть из брюк, которые медведь тут же и разодрал на несколько полос. Силантию влепили выговор, который он обмыл лишней кружкой пива. А Пульхерия впервые увидела, как тощи мужики снизу. Совсем никакие!
Для Христины было бы оскорблением узнать, что человек произошел от обезьяны. Разве только в том смысле, как кошка, измельчав, произошла ото льва. Впрочем, вряд ли Христина узнала бы об этом, так как при всём своем любопытстве была исключительно тупа. Даром что называлась шимпанзе. Ей было плевать на то, что, прежде чем человека запустить в серию, Господь создал обезьяну в качестве опытного образца. Христину, скорее всего, достали из «изолятора брака».
Христина была старожилом зоопарка, хотя родом из Африки, очень суетливой и, прямо скажем, недалекой обезьяной. Несмотря на цивилизованность места своего пребывания, от своих сородичей она далеко не ушла и умом не блистала. Понятно, с человеческой точки зрения. Сама же она оценивала себя высоко. Можно представить, сколько забавного рассказала бы она о себе, окажись среди родни или на телевидении.
Каждый зверь или птица хоть чем-то, но привлекали взор человека: самым красивым, сильным, что было у них, самым важным или цельным в их облике и характере. Христина же сразу отталкивала всем.
Все звери разные во время сна и во время бодрствования, когда они голодны или сыты, здоровы или больны. Христина же была всегда криклива, ненасытна и глупа. Она беспрестанно лазила, прыгала, корчила рожи, верещала, а во время приема пищи, когда успокаиваются даже макаки, не переставала передразнивать, прыгать с места на место, висеть на одной руке. После обеда носилась, как сумасшедшая, не заботясь о покое окружающих, а когда шла ко сну, то вопила и била палкой по прутьям клетки. К тому же обезьяна была страшная неряха и без всяких моральных принципов.
Пульхерия никогда не видела в глазах Христины и легкого оттенка чувства, которое могло бы расположить к ней человека. Ведь даже у ящериц глаза иногда светятся нежностью! Всё в ней было одно непрерывное кривлянье и дерготня. Своими прихотями, непослушанием, разнузданностью и бестактностью Христина достала всех. Она могла швырнуть на одежду посетителей свои экскременты и при этом смеяться так радостно, словно бросала подарки. Пульхерии часто бывало очень стыдно за поведение обезьяны, но она ничего не могла поделать с ней!
Короткое же знакомство Христины со сторожем Силантием вообще развратило ее: страж угощал ее выпивкой, от которой обезьяна была без ума.
Страница третья
Эксперименты над обезьяной
Два молодых человека, блондин и шатен, оба в светлых костюмах, не обращая внимания на здоровенную тетку с ведром, уселись на поребрик и взялись обсуждать какое-то ночное событие. Оба были возбуждены, как бывают возбуждены люди на последней стадии усталости. Красные глаза молодых людей говорили о том, что их не пришлось сомкнуть в минувшую ночь. По словам шатена Игоря и блондина Вячеслава (так звали их), с тех пор, как Щелкунчик подписал с крысиным королем договор, все эксперименты на крысах получили законное основание. Ночной эксперимент, о котором шла у молодых людей речь, был проведен именно на крысах и был завершен успешно.
– Прикинь, только ты включил, на пятой секунде они выстроились в каре, оскалили зубы, как македонская фаланга, – рассказывал Игорь Вячеславу, – первая шеренга, хоп, навстречу лучам, ам их, заглотнула и тут же уступила место второй шеренге. Ты вторую порцию дал, вторая шеренга, хоп, заглотнула ее, уступила место третьей шеренге…
– Видно, им облучение не в новинку, – высказал предположение Вячеслав.
– Да, Петров говорил, что в Лос-Ала… – Игорь оглянулся и перешел на шепот.
Пошептавшись, они снова заговорили в полный голос:
– Ну, и где она? Петрову-то надо в обед доложить.
– А мы спросим сейчас. Хозяйка! Не подскажешь, кто тут Христина? Юрий Борисыч сказал, она где-то в клетке.
– А где же ей еще быть? Вон она.
– Которая?
– Да она там одна. С мордой нахальной. Шимпанзе. Вы ей конфетку покажите.
Молодые люди поблагодарили тетку, оказавшуюся совсем молодой симпатичной девушкой, и подошли к клетке.
– Христина! – позвали они дуэтом. – Покажи личико!
Обезьяна сделала круг и остановилась возле посетителей. Игорь протянул ей бублик. Христина всунула в бублик руку и поскакала дальше.
– Вот дура! – сказал Вячеслав.
– Вот и хорошо, – сказал Игорь. – Проверим, как скажется на ней.
– Что скажется? – спросила, подойдя, Пульхерия.
– Подслушивать, девушка, нехорошо.
– А эксперименты проводить на бедных зверушках хорошо?
Молодые люди переглянулись.
– Какие эксперименты?
– На крысах.
– Ах, на крысах, – с облегчением вздохнули молодые люди. – Да что же на них еще делать?
