Вот и эта девушка тоже…
Впрочем, десять лет службы стесали с Романа неуместную сентиментальность — он уже давно привык к испугу в глазах людей и к вынужденному одиночеству, которое обеспечила ему форма гидрохраны.
Сидевший у экрана рентгена Серёга едва заметно пожал плечами, словно извиняясь, и нажал на кнопку. Лента тихо зашелестела; из-под резиновой бахромы камеры показался черный рюкзачок. Девушка быстро его схватила и заторопилась к выходу.
— Приятного вечера, — запоздало бросил ей вслед Роман. Поправил автомат и повернулся к арке детектора: — Следующий!
***
На следующий день горячее солнце продолжало жарить всё также безжалостно, как и предыдущие полтора месяца. Вымораживающим камерам "опреснителя" не хватало мощностей, и потому по всему комбинату отключили кондиционеры. Роман взмок буквально через час после начала своей смены.
— Следующий!.. Следующий!..
Полученная накануне дневная норма питьевой воды израсходовалась, как обычно, быстро. Полтора литра — приготовить еду, пол-литра — заварить чай. Остальное Роман просто выпил. Брать на работу пришлось из собственных запасов, которые, впрочем, подходили к концу: от купленных на прошлой неделе двадцати литров питьевой воды осталось всего четыре. Пятьдесят литров воды второй категории очистки — постирать, помыть овощи-фрукты, почистить зубы — тоже заканчивались.
Тугой хвост волнистых выгоревших волос Роман заметил, едва только девушка вышла из цеховых помещений в проходную. В этот раз она встала в очередь к самой крайней арке детектора, через четыре пропускных пункта от него.
— Леш, я перемещусь, ладно? — незамедлительно обратился он к напарнику и прошел к крайней арке. Один из двоих охранников, стоявших там, без слов направился на его прежнюю позицию.
— Ну, и долго ты еще будешь с ней здороваться? — сразу же понял причину его маневров Никита. Перевесил поудобнее автомат через плечо и, краем глаза наблюдая за проходящим под аркой рабочим, продолжил: — Пора бы уже переходить к активным действиям… Следующий!
— Не учите меня жить, — добродушно отмахнулся от него Роман. — Сам как-нибудь разберусь.
Арка соседнего детектора беззвучно вспыхнула желтым — повышенный процент содержания воды.
— Стоять, — скомандовал безусый парнишка в новехонькой синей форме, приподнимая автомат.
Лысый плотный мужик лет сорока пяти замер было на месте, затравленно оглянулся, а затем вдруг отчаянно метнулся к выходу.
— Стой, стрелять буду! — тонким голосом выкрикнул охранник. Совсем еще зеленый — выкрикнул, вместо того, чтобы применить оружие, хотя все основания налицо.
Роман вздохнул и потянулся к парализатору — рабочему хватит и этого. Прицелился, нажал на курок — и мужик рухнул, словно кто-то поставил ему подножку.
В считанные секунды появился начальник гидрохраны "опреснителя"; рабочего бесцеремонно подняли с пола и, расстегнув облегающую спецовку, обнаружили приклеенный к животу большой тонкий пластиковый пакет, наполненный водой.
— Жара страшная… Дочкам нормы не хватает, а денег на воду нет, — всхлипывал мужчина, когда двое охранников волокли его, вяло повисшего у них на руках, к выходу, — Они же маленькие, не понимают, соленую воду из-под крана пьют… — донеслось с улицы прежде, чем тяжело захлопнулись металлические двери.
Гидрохрана восстанавливала порядок в проходной; рабочие выстраивались к аркам детекторов, прошедшие проверку редкой серой цепочкой потянулись к выходу.
До девушки очередь дошла почти полчаса спустя.
Рыжий Никита осклабился и демонстративно отступил в сторону. Роман приготовил улыбку и шагнул вперед, собираясь на этот раз спросить имя.
И промолчал.
Уперся взглядом в туго обтянутую эластичной тканью грудь. Конечно, там было на что посмотреть, но причина его внимания на это раз объяснялась не понятным мужским интересом.
Грудь девушки за столько встреч Роман успел давно и хорошо рассмотреть. И был абсолютно уверен, что еще вчера та была как минимум на размер меньше…
Миг сомнения длился до бесконечности. Усилием воли Роман положил ему конец.
— Пройдите в центр, пожалуйста, — деревянным голосом попросил он и указал на желтый круг за рентгеном.
Девушка вскинула на него прозрачные глаза и тут же отвела взгляд.
— Ноги на ширину плеч, руки в стороны, — продолжил он, механически перекидывая автомат за спину и показывая тыльные стороны кистей: — Сейчас я проведу личный досмотр.
Краем глаза он заметил, как Никита поднял вверх большой палец и одобрительно закивал головой, словно говоря: вот это я понимаю, давно надо было так познакомиться.
Как положено по инструкции, Роман провел ладонями по спине, ногам и рукам девушки — быстро, формально. Затем медленно, чуть нажимая, провел тыльной стороной ладони — сначала по груди, затем, еще медленнее, под ней. Под эластичной материей формы отчетливо прощупывалась не упругая мягкость тела, а текучая мягкость воды.
Роман задержал руки под грудью, большими пальцами нащупал края жестких полос, герметично закрывающих каждый пластиковый пакетик, уложенный в чашечки бюстгальтера. Миллиграмм двести в каждом, не меньше.
Девушка стояла с безучастно опущенной головой и разведенными в сторону руками; она знала, что ждёт её за вынос воды. На миг Роман почувствовал себя почти палачом. Девушка медленно подняла взгляд на охранника. Несколько долгих секунд тот смотрел прямо в прозрачные серые глаза; все звуки проходной стихли, только оглушающе громко, отдаваясь частыми толчками в его пальцах, билось ее сердце…
Наконец, Роман убрал руки с груди девушки и тихо произнес, отворачиваясь:
— Свободны.
***
Пол вагона метро монотонно покачивался; мутное стекло отражало отмеченные одинаковой печатью усталости и оттого похожие друг на друга лица пассажиров. После двенадцатичасовой смены в раскаленной проходной "опреснителя" прохлада подземки казалась райским блаженством.
Десятилитровая канистра с питьевой водой приятно оттягивала руку. В который уже раз Роман подумал о том, что бы он делал, не получай он так прилично в гидрохране — ведь только на положенную норму в три литра протянуть сложно. Собственно, Роман вообще с трудом представлял себе, как выкручиваются на трех литрах те же рабочие "опреснителя", с их более чем скромными зарплатами.
Хотя — чего тут представлять, выкручиваются. И тот мужик, которого он сегодня подстрелил. И та девушка, которую он должен был бы сегодня задержать, но почему-то отпустил… Почему? Пожалел? Тогда всех жалеть надо. У одних — маленькие дети, у других — старики-родители, у третьих — родня из ближней заграницы, без гражданства и, следовательно, без права на воду… Только вот если разрешить каждому взять чуть больше положенного, скоро, совсем скоро воды не останется вообще…
