– Не за что.
Тяжело раненым пехотинцем, оставляющим кровавый след, проползли несколько минут молчания. Он пытался придумать, что еще можно спросить, чтобы еще раз услышать этот голос.
– Вы кто? – невнятно выдавил он, садясь у стены в нескольких шагах от них.
– А тебе-то что?! – яростно прохрипел старик – Все равно… – старик зашелся тяжелым глухим кашлем, и девушка захлопала по его спине.
– Мой дедушка – наш ведущий физик-волновик. – произнесла она гордо-наставительно, когда кашель старика сменился хрипами дыхания.
Он кивнул, и ему внезапно захотелось, чтобы был день, и он мог рассмотреть их. Желание было очень сильным. Он поискал в себе, чем его подавить, и не нашел.
Он достал спичку и сигару. Зажег спичку, подержал ее с секунду, давая разгореться поярче. Медленно раскурил сигару.
Он успел увидеть немногое, но и этого хватило, чтобы представить, что ее ждет дальше. Сначала ее будут использовать как средство давления на старика. Потом несколько офицерских кроватей, отработка убийства без оружия и банк органов.
В нем медленно начала разгораться ненависть. Такая привычная ненависть к себе и к своим командирам. И очень незнакомая – ко всей системе.
Накатили злость и горечь, сопровождавшие его во всех атаках. Глаза осмотрели поле. Атаковать было некого. Почти.
Богохульство само прыгнуло на язык и с шипением вырвалось сквозь стиснутые зубы.
Как только он выругался, ему, даже ни разу не бывшему под арестом, в голову запала мысль, осуществи он которую – трибунала не миновать. Но все таки, что если…
Некоторое время он боролся с собой. Эта борьба отразилась еще несколькими ругательствами, и когда он, приняв решение, поднялся и подошел к ним, девушка прижалась к старику. Он захотел мягко попросить ее подняться.
– Встань!
Голос, отвыкший от мягкости, сорвался на хрип. Она вздрогнула и еще крепче прижалась к старику. Старик медленно обнял ее одной рукой и поднял на него взгляд, в котором уже ничто не прикрывало ненависть. Они не понимали, чего он хотел.
Тогда он резким движением ног в тяжелых ботинках раздвинул ей ноги, и выстрелил в цепь ножных наручников. Во вспышке разряда он увидел, как она сморщилась от страха, и как лицо старика вытянулось от удивления.
– Беги. – тихо сказал он, опуская разрядник. Она вскочила, пробежала два шага в сторону остатков забора, замерла, задрожала и бросилась обратно к старику.
– Н-н-нет. – всхлипнула она, падая и обнимая его. – Я не оставлю дедушку.
Он отвернулся, выругался, яростно сплюнул, посмотрел на такой близкий забор, повернулся к ним он спросил старика:
– Ты знаешь, что вас ждет?
Старик кивнул.
– Ну так объясни ей!
Голос сорвался на крик.
Старик зашептал ей что-то в ухо. Она с автоматизмом куклы мотала головой. Несколько неимоверно долгих секунд он не давал себе оторвать ее от старика и заставить бежать. Потом желание смяло его. Он схватил ее за плече, вздернул на ноги и заорал прямо в лицо:
– Ты хоть понимаешь, что тебя ждет? Что бы ты ни делала – конец один – банк органов. И это не все…
Он замолк, вслушиваясь в далекий гул бота.
– НУ!!?!!
Она смахнула слезы, и всхлипывая, замотала головой. Он отвернулся с яростным плевком, и вспышкой ударила мысль: «Цепь!». Как он объяснит, что цепь оказалась расплавленной?
Он думал одно мгновение.
Потом повернулся, посмотрел на нее и горько усмехнулся.
Потом отработанным движением отскочил назад, поставил разрядник на максимальную мощность, и нажал на замыкатель батарей.
Опустив разрядник, он посмотрел на груду дымящегося мяса и заставил себя подумать, что так для нее будет лучше.
