Он повернулся к пульту управления, и сразу после этого не один дом, а целый квартал ушел в небытие и был заменен большим овальным амфитеатром.
– Ах, Арена! – сказал Хедрон. – Я помню, сколько шуму было, когда мы решили от нее избавиться. Она вряд ли вообще когда-нибудь использовалась, но очень многие относились к ней с нежностью.
Монитор теперь отображал память в обратном движении с намного большей скоростью: изображение Диаспара уходило в прошлое на миллионы лет за минуту, и перемены происходили настолько быстро, что глаз не успевал уследить за ними. Элвин заметил цикличность в изменениях: за долгими периодами спокойствия шли волны перестройки, и так множество раз. Словно Диаспар был живым организмом, которому надо было набраться сил после каждого взрыва роста.
Основной план города тем не менее сохранялся без изменений. Дома появлялись и исчезали, но картина улиц казалась вечной, и парк оставался зеленым сердцем Диаспара. Элвин думал о том, насколько глубоко может уйти монитор. Может ли он вернуться к основанию города и пройти через вуаль, отъединяющую историю от мифов и легенд Рассвета?
Они удалились в прошлое уже на пятьсот миллионов лет. За стенами Диаспара, недоступная мониторам, Земля уже должна была быть иной. Возможно, тогда существовали океаны и леса, и даже другие города, которых Человек еще не оставил в длительном отступлении к последнему своему дому.
Уходили минуты, и каждая из них была эпохой в маленькой вселенной мониторов. Скоро, подумал Элвин, будут достигнуты самые ранние из блоков памяти, и обратный отсчет закончится. Но, как поучительно и занимательно ни было это зрелище, он не видел, чем оно может помочь ему бежать из города, существующего здесь и сейчас.
Со внезапным, беззвучным взрывом, направленным внутрь Диаспар сжался до небольшой части своего прежнего размера. Парк исчез; пограничная стена связанных между собой исполинских башен мгновенно испарилась. Этот город был открыт миру, ибо его радиальные дороги простирались до краев изображения. Это был Диаспар до великих перемен, постигших человечество.
– Дальше мы идти не можем, – сказал Хедрон, указывая на экран монитора, на котором появились слова: ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ ЗАВЕРШЕН. – Это, должно быть, самая ранняя версия города, сохранившаяся в ячейках памяти. Я сомневаюсь, чтобы схемы вечности использовались до этого момента, и здания тогда изнашивались естественным образом.
Долго смотрел Элвин на модель древнего города. Он думал о движении по проспектам, уводившим людей ко всем уголкам мира – и к другим мирам также. Эти люди были его предками: с ними он чувствовал родство более тесное, нежели со своими современниками. Он хотел бы увидеться с этими неведомыми людьми и узнать, о чем они думали, бродя по улицам Диаспара миллиард лет назад. Вряд ли мысли эти были счастливыми – ведь жили они тогда под тенью Пришельцев. Через несколько веков они должны будут отвратиться от завоеванного ими величия и воздвигнуть стену против Вселенной.
Хедрон многократно прогнал на мониторе вперед и назад краткий период истории, запечатлевший трансформацию города. Превращение Диаспара из небольшого открытого города в значительно более обширный и закрытый заняло чуть более тысячи лет. За это время, видимо, были разработаны и построены машины, столь верно служившие Диаспару, и в блоки памяти были помещены знания, необходимые для выполнения соответствующих задачи. Туда же, в схемы памяти, поступили основные черты всех живших тогда людей, чтобы сделать возможным их возрождение в момент, когда некий импульс вновь призовет их к жизни. До Элвина дошло, что в каком-то смысле он также должен был существовать в этом древнем мире. Конечно, не исключалось, что он был полностью синтезирован, что вся его личность была задумана художниками и техниками, работавшими с помощью невообразимо сложных инструментов над какой-то вполне ясной им целью. Но Элвину казалось более вероятным, что он составлен из людей, некогда в самом деле ходивших по Земле.
При создании нового города от старого Диаспара сохранилось очень мало; парк стер его почти целиком. Даже до превращения в центре Диаспара была небольшая покрытая травой поляна, окружавшая узловой пункт, к которому сходились все радиальные магистрали. Позднее она расширилась вдесятеро, сметая улицы и дома. К этому времени на свет появилась и Гробница Ярлана Зея, заменив собой очень крупное округлое сооружение, стоявшее в точке схождения всех улиц. Элвин никогда не верил всерьез легендам о древности Гробницы, но, очевидно, легенды эти соответствовали правде.
– Я полагаю, – сказал Элвин, пораженный внезапной идеей, – что мы можем изучать это изображение так же, как образ нынешнего Диаспара?
Пальцы Хедрона мелькнули над пультом монитора, и экран ответил на вопрос Элвина. Давно исчезнувший город начал расширяться перед его взором, пока точка наблюдения ползла по непривычно узким улицам. Это воспоминание о прежнем Диаспаре в смысле четкости и ясности ничуть не уступало изображению Диаспара нынешнего. В течение миллиарда лет информационные схемы сохраняли его призрачное псевдосуществование, ожидая момента, когда кто-нибудь вновь оживит город. И наблюдаемое им, думал Элвин, не просто память. Это было нечто более сложное – память о памяти.
Он не знал, может ли сыграть это новое знание хоть какую-нибудь роль в его исканиях. Неважно: его увлек сам взгляд в прошлое, на мир, который существовал в дни, когда люди еще реяли среди звезд. Он указал на низкое круглое здание, стоявшее в самом сердце города.
– Давай начнем отсюда, – сказал он Хедрону. – Это место, для начала, кажется ничуть не хуже других.
Что это было? везение, древнее воспоминание или элементарный логический расчет? Так или иначе он несомненно добрался бы до этой точки – точки, где сходились все радиальные улицы города.
Ему понадобилось всего десять минут, чтобы обнаружить, что они встречаются здесь не только из соображений симметрии – десять минут, чтобы понять, что долгий поиск вознагражден.
Проследить за Элвином и Хедроном, не привлекая к себе внимания, Алистре удалось без труда. Они страшно торопились – что само по себе было необычно – и ни разу не обернулись. Преследовать их по движущимся путям, скрываясь в толпе, было занятным развлечением. Наконец цель обоих прояснилась: раз уж они, покинув улицы, устремились в парк, то могли направляться только к Гробнице Ярлана Зея. Других зданий в парке не было, а бешено спешащие Элвин и Хедрон отнюдь не выглядели как любители наслаждаться видами.
Поскольку в радиусе сотни метров от Гробницы спрятаться было негде, Алистра подождала, пока Хедрон и Элвин исчезнут в мраморном полумраке. Стоило им скрыться из виду, как она побежала по травянистому склону. Она была совершенно уверена, что сможет укрыться за одной из огромных колонн до тех пор, пока не выяснит, что делают Элвин и Хедрон; обнаружат ли они ее после этого – уже неважно.
