— И тем не менее, — сказал Сюя, — я бы хотел, чтобы к нам, по крайней мере, присоединился Синдзи. Думаю, он сможет разработать по-настоящему классный план. Ты ведь против Синдзи ничего не имеешь, правда?
Норико уверенно кивнула. Учитывая, сколько времени она в школе разговаривала с Сюей, у нее имелось множество случаев поговорить с Синдзи… А кроме того…
Тут Сюя вспомнил, как Синдзи помог Норико и дал ему знак успокоиться. Теперь он понял, что, если бы Синдзи этого не сделал, они с Норико так и не пришли бы в себя. В результате их расстреляли бы точно так же, как Ёситоки.
Похоже, мысли Норико текли в том же направлении и привели ее к схожим выводам. Девочка опустила глаза и сказала:
— Итак, Нобу больше нет.
— Да. — Сюя отозвался тихо и нерешительно, словно этот факт все еще был для него непостижимым. — Похоже, что так.
Затем они снова погрузились в молчание. Оба могли бы предаться воспоминаниям, но сейчас было не время. А кроме того, Сюя просто не мог заставить себя пройтись тропкой воспоминаний о Ёситоки. Это было слишком тяжело.
— Я думаю, что нам теперь делать, — сказал Сюя.
Норико сжала губы и молча кивнула. — Интересно, есть ли какой-то способ собрать вместе тех, кому мы оба доверяем.
— Вряд ли… — Норико умолкла и еще раз хорошенько подумала. Нет, такого способа не было. По крайней мере, в данный момент.
Сюя опять глубоко вздохнул.
Затем он поднял глаза и сквозь ветки увидел серое ночное небо, тускло освещенное луной. Вот, стало быть, что значило оказаться в «безвыходном положении». Если бы они захотели, чтобы все к ним присоединились, им бы потребовалось всего-навсего бродить по всей округе и кричать. Однако это стало бы откровенным призывом к их противникам, чтобы те их убили. Конечно, Сюя надеялся, что никаких противников там на самом деле нет, но… в конце концов, ему пришлось признать, что он тоже боится.
Тут у него возникла новая мысль. Повернувшись к Норико, Сюя спросил:
— А меня ты не боишься?
— Что?
— Ты не задумывалась, не попытаюсь ли я тебя убить?
В лунном свете он не мог толком разглядеть, но глаза Норико, похоже, широко раскрылись.
— Ты бы никогда так не поступил.
Сюя еще немного подумал.
— Но ведь чужая душа потемки, — сказал он затем. — Ты сама так сказала.
— Нет. — Норико покачала головой. — Я просто знаю, что ты никогда бы этого не сделал.
Сюя посмотрел ей прямо в глаза. Вид у него, надо думать, был обалделый.
— Ты… ты можешь это понять?
— Да… могу. Ведь я… — Норико заколебалась, но затем продолжила: — Ты уже очень давно меня интересуешь. — В обычной ситуации (или в ситуации чуть более романтичной) она наверняка бы так легко об этом не сказала.
Тут Сюя припомнил одну анонимную любовную записку на светло-голубой почтовой бумаге. Однажды в апреле кто-то положил ее ему в стол. Конечно, это была не первая любовная записка, полученная бывшим великим бейсболистом и нынешней самозванной (порой, правда, к этому мнению присоединялись и другие) звездой рок-н-ролла средней школы города Сироивы, однако она произвела на Сюю довольно сильное впечатление и запомнилась. Особенно его тронула поэтичность послания.
Написано там было следующее: «Даже если это ложь, даже если сон, прошу тебя, обратись ко мне. Твоя улыбка в тот день — нет, не ложь, не сон она. Хотя, обращенная ко мне, — моя ложь, сон мой. Но в тот день, когда имя мое назовешь, не станет это ни ложью, ни сном». И ниже: «Никогда ни ложью, ни сном не была любовь моя к тебе».
Не Норико ли послала ему ту любовную записку? Сюя вспомнил, как он тогда подметил, что почерк вроде бы похож, да и поэтичный стиль тоже… Значит…
Сюя подумал было спросить Норико о записке, но решил этого не делать. Сейчас было не время. Кроме того, он вообще не имел права выносить это на обсуждение. В конце концов, Сюя был так поглощен другой девочкой, Кадзуми Синтани, которая, если использовать образность адресованного ему послания, «никогда к нему не обратится», что остальные девочки и их любовные записки особого интереса для него не представляли. Теперь самым важным для него было защитить девочку, которую обожал Ёситоки Кунинобу, а не выяснять, кто в него влюблен.
Тут Сюя вспомнил смущенные взгляды, которые бросал на него Ёситоки во время того разговора на рыбалке.
— А ты, Сюя? — спросила его Норико. — Ты меня не боишься? Хотя подожди — иначе как бы ты мне помог?
— Гм… — Сюя подумал было рассказать ей про Ёситоки. Получилось бы, наверное, что-то в таком духе: «Да просто мой лучший друг был в тебя влюблен. Так что, если я намерен кому-то помогать, это в любом случае должна быть ты. Но ты, знаешь ли, особо в голову не бери».
Этого Сюя решил тоже не делать. Лучше было обсудить все это позже, когда у них будет больше времени. Если, конечно, у них вообще будет на это время.
— Ты ранена. Я просто не мог оставить тебя одну. А кроме того, я тебе доверяю. Будь я проклят, если не стану доверять такой милой девочке, как ты.
На лице у Норико появилась легкая улыбка. Сюя изо всех сил постарался ответить ей тем же. Да, они были в ужасном положении, и все же Сюя почувствовал какое-то облегчение, когда улыбнулся.
— В любом случае нам повезло, — сказал Сюя. — По крайней мере, мы вместе.
— Да, — кивнула Норико.
Но что… что им теперь следовало делать?
Сюя принялся упаковывать свою сумку. Если им требовалось отдохнуть и разработать какую-то стратегию, необходимо было подыскать такое место, откуда открывался максимальный обзор. Кроме того, они понятия не имели, что готовят другие. По крайней мере, они должны были соблюдать предельную осторожность. Именно это означало быть реалистами в этих жутких обстоятельствах.
Сюя взял в руки карту, компас и фонарик. Теперь им предстояло принять участие в худших на свете соревнованиях по спортивному ориентированию.
— Ты сможешь идти?
— Да, все в порядке. — Тогда давай еще немного подвигаемся. Нам надо найти себе место для отдыха.
Осталось 38 учеников
Мицуру Нумаи (ученик номер 17) осторожно шел между рощей и залитым лунным светом узким песчаным пляжем метров десяти в ширину. На плече он нес выданный ему рюкзак и свою спортивную сумку. В правой руке у Мицуру был небольшой пистолет. (Вальтер ППК калибра 9 мм. По сравнению с другими видами оружия, выданными для игры, этот котировался достаточно высоко. Наряду со многими пистолетами, использовавшимися в Программе, эта модель серийного производства была по дешевке импортирована из стран третьего мира, которые сохраняли нейтралитет как к Народной Республике Дальневосточная Азия, так и к Американской империи и ее союзникам). Мицуру был знаком с модельной копией этого пистолета, а потому никакая инструкция по эксплуатации ему не требовалась. Он даже знал, что здесь перед нажатием на спусковой крючок не нужно взводить курок. К пистолету прилагался магазин, который Мицуру сразу же в него вставил.
