«Да разве мы и так не знаем? — спросил главный эколог, — Ни к чему лаборатория. На ручье — естественное нефтепроявление. Я вам могу по памяти пять точек назвать, где такие проявления зафиксированы документально».
Ланц усмехнулся: «Зачем мне пять? Назовите ближайшую к Янтарному».
«Так… в самом Янтарном! Нефть чуть не на поверхности! И нефтяное поле по этому проявлению нашли, ещё перед Революцией».
«Можете журналистам это втулять, — вздохнул Ланц, — А я-то геолог. От Янтарного до ручья — семьдесят два километра. В Янтарном — нефть тяжёлая, битуминозная, а в ручье — наблюдали лёгкую нефть или газовый конденсат. Геологическая формация совсем другая. А главное — в ручье последние сто лет ловили рыбу, и никакой нефти не было».
Начальник Юридического отдела принялся барабанить колпачком самописки по ежедневнику: — «Мистер Ланц! Вы пытаетесь доказать, нефть — из газопровода НХЭЛ?»
Ланц усмехнулся снова: «А вы как считаете, мистер Сусанин?»
«Как юрист, я настаиваю на естественном проявлении. Вы как геолог можете подтвердить: сто лет, с геологической точки зрения, — мгновение. Ну ловили рыбу на ручье сто лет. Природа проснулась, плюнула нефтью, красная рыба сдохла, а мы-то тут при чём?»
«Lex parsimoniae. Non sunt multiplicanda entia sine necessitate».
«Это по-французски?»
«Это по-латыни. Я в иезуитской школе учился, а там преподавали формальную логику. Про Бритву Оккама слыхали? Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости. Сто лет нефти не наблюдалось. Через месяц после розлива — в ручье нефть, причём лёгкая, точь-в-точь „Альбатрос“. Старик Уильям Оккамский мне на ухо шепчет: не снежный человек нефть привёз на летающей тарелке, а из трубы НХЭЛ вытекло».
Я показал ладонями тайм-аут: «Не надо кипятиться, господа. Геологов мы выслушали, теперь — мнение экологов».
Главный эколог кивнул: «В одном я с мистером Ланцем согласен на все сто. Раз нефтепродукты обнаружены рядом с газопроводом, надо однозначно узнать, что такое и откуда. Отправить людей, отобрать пробы. Ваша геологическая экспедиция, Кальвин, — не сможет помочь?»
«Стоп! — сказал я, — Розлив — дело серьёзное, и лишних людей привлекать неразумно. Каково мнение отдела работы с прессой?»
Пиарщица оторвала взгляд от экранчика «айфона»: «Мы опубликуем, как прикажете. Натурально, если приказ — отказываться от розлива и настаивать, что нефтепроявление, — куда приятнее работать. В любом случае, чем меньше сотрудников НХЭЛ участвуют — тем проще. Нам только розлива, — точнее, слива, — в Интернет не хватает!»
«Значит, решено, — сказал я, — за образцами на ручей поедет один эколог, плюс охранник из отдела Безопасности и водитель. Прежде чем вылетят из Ново-Холмска, пусть дадут подписку о неразглашении. А ваша геологическая партия, Кальвин, — пусть занимается геологией восточного фланга, а на злосчастный ручей — ни ногой. Мистер Сусанин? Заставим геологов тоже подписаться о неразглашении?»
«Лишняя бумажка делу не вредит, — сказал юрист, — Но в России, подписка о неразглашении работает, если только её давали КГБ. А если частной компании, никому рот не заткнёте… обычными методами. По поводу образцов, предлагаю: сотрудники НХЭЛ вообще не должны участвовать. Пункт один. Если мы собираем образцы, подписываемся под потенциальным ущербом. Пункт два. Если проведём экспертизу в лаборатории НХЭЛ, всё равно потребуют пригласить независимых экспертов. Ну и пункт три: сообщение о небольшой утечке нефтепродуктов попало в циркуляр по ТБ, поэтому о факте знает не менее двух тысяч сотрудников. Надеяться на секретность глупо. Пока не поползли ненужные слухи, надо выдать на-гора дополнение: мол, да, загрязнение в ручье несколько больше, чем мы полагали, но ситуация под контролем, и ущерб незначительный. Если догадкам места не осталось, все успокоятся».
Выслушав юриста, пиарщица похлопала в ладоши: «Мне нравится ваш подход. Слухи только так и можно предотвратить!»
«Кого хотите в качестве независимых экспертов?» — спросил эколог.
«Я найду по своим каналам, — сказал Сусанин, — У меня есть в Москве неплохие контакты».
Главный эколог просиял: удастся покинуть совещание с достоинством, но без конкретного задания! «Никаких возражений с моей стороны. У меня персонала — кот наплакал, даже на обновление лицензии по метанолу некого назначить».
«Погодите, — сказал Ланц, — Прежде чем приглашать независимую экспертизу, надо хоть понять, с чем имеем дело: было там сорок баррелей, как рассчитали, или больше? А вдруг эксперты напишут: сорок тысяч?»
«Не волнуйтесь, — сказал Сусанин, — Больше сорока баррелей не получится никак. Я найду правильных экспертов».
«Хотите замести дело под ковёр, господин юрист?»
«Ну зачем так, Кальвин? Просто, мы действуем в интересах компании и всех сотрудников, — миролюбиво сказал я. Дался ему этот несчастный ручей! Лучше бы придумывал, как выкрутиться с ушедшим к независимым экспертам отчётом по запасам! — Оставьте розлив в покое, Ваш Директорат в деле больше не участвует. Ваши люди обнаружили — и спасибо им. Геологией пусть занимаются. Считайте, мой боевой приказ».
Ланц кивнул: «Приказ ясен. Делайте, что хотите. В интересах всех сотрудников».
Когда участники совещания разошлись, Геннадий Сусанин постучал в дверь моего кабинета.
«Технари неправильно понимают ситуацию, мистер Смайлс. Дело не в том, откуда в ручье нефть, кто разлил, сколько и почему. И вообще, давайте впредь называть это естественным нефтепроявлением».
«Вы верите, оно естественное?»
«Я — юрист. Верю лишь в то, что предстоит защищать в суде, сэр. Дело не в этом. Недели через три — начинается путина. На ручей приедут из рыболовецкой артели и увидят дохлых лососей и как всё изгажено. Пусть даже нефть не наша, обвинят всё одно НХЭЛ. Будьте уверены, рыбаки сами дойдут вверх по течению, обнаружат трубу и снятый дёрн на месте розлива. Последует вброс говна в вентилятор».
«Что предлагаете?»
Юрист рассмеялся, вежливо и почти беззвучно.
«Я переговорю в Комитете по природопользованию. В этом году, у рыболовецкой артели внезапно отберут лицензии. А чтоб не браконьерствовали, в Янтарном есть крутые ребята, которые сами браконьеры. Вот они и проследят за потенциальными конкурентами. Я выйду на правильных людей. Однако… понимаете. Потребуются определённые расходы».
«Я бы предпочёл решать вопросы… более законным путём».
«Вы работали в Нигерии, мистер Смайлс?»
«Это давно было. К тому же, в Нигерии моя должность не заставляла принимать решения на таком высоком уровне».
