– Ну, а загробная – то жизнь – существует в какой – либо форме?
– Разумеется!
– А можно ее как – то конкретно представить?
– Это трудно: слишком уж она отличается от привычных представлений. Но ведь еще в ваше время кое – что о ней стало известно: Моуди и прочие… Мы, конечно, знаем больше, но это касается только подробностей. Ну, а что касается представлений об Антихристе… Так ведь он всегда – или почти всегда – присутствовал в истории – так же, впрочем, как и Сам Христос! Кто, по – твоему, был Гитлер? Или Сталин? Впрочем, если я начну перечислять всех тех, кого сейчас принято считать воплощением этого Антихристова (или попросту антигуманного) начала, это будет слишком долго, да и тебя может изрядно шокировать: сейчас многие оценки изменились… Мы ведь посещали все эпохи и всё видели "живьем".
– И Самого Христа?!
– Ох, Александр, и любопытны же вы, порубежники! (Тут он торопливо объяснил, что так у них привыкли называть людей, живших на "стыке" второго – третьего тысячелетий.) – Ну, конечно же, мы постарались узнать как можно больше о Том, кого ваш Гегель назвал "Осью Мировой Истории"! И должен сказать, что ваши ревнители Веры дорого бы дали за добытый нами материал! Да! Многое, очень многое из Священного Писания блестяще подтвердилось! За исключением некоторых деталей – не таких уж, впрочем, и значительных… (тут он опасливо взглянул на Александра) – я надеюсь, ты не фанатичный ортодокс в вопросах веры? – Нет, ни ортодоксом, ни фанатиком никогда не был, скорей наоборот: не мог безоглядно уверовать в "букву", всегда в чём – то сомневался – склад мышления такой: картезианский, что.ли… Даже в ересь ударялся: смел иметь свой, личный, взгляд на Иисуса и на Его миссию!
На лице Бориса появился неподдельный интерес: – а… можно поподробней? Мы, знаете, тоже весьма любопытны.., тем более, что я с тобой довольно много откровенничал…
– Да я не знаю, насколько это может быть для тебя интересно… -произнес Александр нерешительно. – К тому же это лишь моя гипотеза…
Ну, если так уж интересно… И начал, несколько сбивчиво, излагать:
– Это была личность грандиозного масштаба – явно пришедшая "оттуда". А миссия Его – в "земном", конечно, плане – заключалась, по – видимому, в приобщении всего человечества к монотеистической религии: наступил, как видно, такой исторический момент, когда язычество стало тормозом дальнейшего духовного развития. (Известно, что первая попытка ввести монотеизм была предпринята более чем за тысячу лет до этого в Египте, фараоном Эхнатоном. Но у него, однако, не нашлось преемников, и после его смерти всё это заглохло… Но существует очень интересная гипотеза, что знаменитый Моисей как раз и был одним из жрецов этой новой религии и, потеряв возможность проповедовать ее в самом Египте, насадил ее среди евреев…) Но, как бы то ни было, а монотеизм в эпоху миссии Христа имелся только у евреев (иудеев), и задача этого великого Мессии состояла в том, чтобы превратить национальную религию еврейского народа в религию мировую. Но сначала ее надо было реформировать, так – как в том виде, в каком она была на тогдашний момент у евреев, она мало подходила для широкого распространения: великое множество обременительных запретов, мелочная регламентация всей жизни верующих, а также архаические принципы типа "око за око, зуб за зуб" делали эту религию малопривлекательной для прозелитов…
Иисус и предпринял поистине героическую попытку реформировать иудаизм (достаточно припомнить Его отношение к субботам), но столкнулся с фанатическим сопротивлением и духовенства, да и большинства народа. Убедившись, таким образом, что попытки реформаторства бесперспективны, Он, ради осуществления Своей Великой Миссии, пошел на величайшую жертву: самой Своей крестной смертью и последующим Воскресением (как бы загадочно – даже неправдоподобно для некоторых "трезвомыслящих" – оно ни. выглядело, но трудно допустить, что это верование возникло на совсем уж "пустом месте"!) – тут Александр вопросительно и.с надеждой взглянул на собеседника, и тот понятливо кивнул, – этим Своим Великим Подвигом и не менее Великим Чудом Он завоевал такое великое множество последователей, что действительно создал Величайшую Мировую Религию!
Александр перевел дух и снова пристально воззрился на Бориса, стараясь понять, какое впечатление возникло у того от всего услышанного. Некоторое, время оба молчали. Наконец Борис спросил: – А кому – нибудь из своих современников ты пробовал всё это излагать?
– Довольно редко, и с опаской… Ну, а реакция у верующих была обычно отрицательной, а вот у "ищущих веры" – значительно более приязненной… Ну, а ты – то сам что скажешь?
Борис опять немного помолчал. – Ну, что я скажу? Впечатляет… Даже очень…
Может быть, для правоверного христианина слишком смело: родись ты веком раньше, с тобой, может, поступили бы, как с Львом Толстым! Хоть ты и не идешь так далеко: тот, помнится, не верил ни в какое Воскресение Христа и считал Его таким же человеком, как и всякого другого! А вот у тебя – непонятно: Бог Он для тебя или, как бы сказать, сверхчеловек какой – то?
– Да, ты прав, – ответил Александр задумчиво: – если бы я сам себе способен был ответить на такой вопрос, то и тебе бы, разумеется, ответил. Только вот не получается, – прибавил он со вздохом. Хотя именно такому Богу, именно в этой Его ипостаси мне всегда и хотелось молиться: так называемый Бог – Отец не вызывает у меня особо трепетной любви – скорей внушая страх, недоумение, сомнение: уж больно много на страницах Ветхого Завета всякого такого, что не очень убеждает в Его благости. Разные лукавые вопросы лезут в голову. Прав, наверно, был один мой старший современник, когда изрек: "С Верой нет вопросов, а без Веры – нет ответов"!
– Вот это изречение! – с восторгом в голосе воскликнул собеседник. – Умны были твои современники! Да и сам ты, как у вас когда -то говорили, "молоток": ведь эта самая твоя "гипотеза" – пусть для кого – то она ересь, но это ведь позиция – и, на мой взгляд, позиция достойная! Во всяком случае, для картезианца, каковым ты себя аттестуешь: ведь если уж держаться декартовского принципа: "Всё подвергай сомнению", то иной позиции, наверное, и быть не может…
– Да, для науки этот принцип вообще незаменим: на нем она взросла! – ответил Александр. – А вот для религии… – скорей наоборот: убийственен! Так что плохи мои дела в этом плане…
Борис сочувственно и в то же время ободряюще похлопал его по плечу: – Ну полно, Саша! Ты ведь тянешься "туда" – так сказать, к Небесам, и это – главное! А что не очень получается – так это не твоя вина – скорей беда: в твою эпоху мало кто и думал о "каком -то Боге", а ты – то сколько передумал! Да и перечувствовал…
