— С кем?
— С гражданином Полуярким Николаем Максимовичем, — терпеливо повторил Синцов. — Постарайтесь ответить честно.
— Честно, я не знаю, кто это такой, — сказал Перфилов, чувствуя, как предательская дрожь скользит в голосе.
— Вы уверены? — остро посмотрел участковый.
— Совершенно.
— Полуяркий Николай Максимович проживал в сожительстве с Сухаревой Вероникой Павловной в квартире номер тридцать один этого же дома, — сухо произнёс Синцов. — Говорят, у вас с ним был конфликт.
— Ах, этот Николай!
Прозвучало фальшиво, и Перфилов покраснел.
— Этот Николай украл у меня пальто! — заявил он.
— Убивали и за меньшее, — подал реплику сержант.
— Лёша, — с укоризной произнёс Сивцов и, что-то записав, наклонился к Перфилову: — То есть, пальто явилось причиной конфликта?
— Нет.
— А что же?
— Вовка, — нехотя сказал Перфилов.
— Вовка — это малолетний сын Сухаревой? — сообразил Синцов. — Каким образом он стал причиной конфликта?
Перфилов усмехнулся. Сейчас и эти в педофилы запишут. Или поверят в мух и воробья?
— Они считают, что я питаю к нему нездоровый интерес.
— А вы питаете здоровый?
— Мальчишка растёт без отца.
— Своих детей у вас нет? — спросил Синцов.
— Нет, — подтвердил Перфилов. — С женой развёлся.
— Я видел штамп в паспорте, — кивнул участковый. — По нашим сведениям гражданин Полуяркий на днях пытался спровоцировать с вами драку.
— Он приходил с Верой… Вероникой Павловной поза… нет, в середине недели, в четверг. Соседка, в общем, убедила себя, что я только и жду момента… ну, понимаете…
— Мальчик заходил к вам в квартиру?
— Да, — сказал Перфилов. — А гражданин Полуяркий заявился ещё и в субботу и угрожал. Я разбил водку, он украл пальто.
— Угум.
Сивцов снова что-то записал в бумажку.
Из-за двери донёсся шум, потом в неё стукнули, игнорируя звонок. Сержант, поддёрнув ремень короткого автомата, выскочил наружу и тут же появился вновь.
— Там труповозка.
— Пусть забирают, — распорядился Сивцов.
Сержант кивнул и пропал.
— Кого? — спросил Перфилов.
Участковый посмотрел на него, раздумывая, отвечать на вопрос или нет.
— У двери вашей квартиры час назад, — наконец сказал он, — был обнаружен труп гражданина Полуяркого, Николая Максимовича, впрочем, без видимых повреждений.
Перфилов открыл рот. И закрыл рот. Господи! Неужели Вовка? Снова разозлился, и в результате…
— Вы видели его вчера? — спросил Синцов.
— Нет, — замотал головой Перфилов. — Он больше не появлялся, а я вчера был на новоселье.
— Где?
— В тридцать пятой.
Участковый пометил номер квартиры.
— А потом?
— Лёг спать, — сказал Перфилов, опуская разговор с мальчиком.
— Не слышали, как он стучал к вам… — Сивцов сверился с написанным. — Где-то в двадцать три сорок?
— Н-нет.
— Неуверенно вы как-то.
— Возможно, сквозь сон что-то и слышалось… Но я не придал этому значения.
— То есть, из квартиры вы не выходили?
— Я же не лунатик, я помню, выходил или не выходил.
— Тем не менее, человек умер.
Эх, Вовка, Вовка, подумал Перфилов с отчаянием, что же ты наделал! Мы ведь договорились… Как же так?
— Извините, что? — переспросил он участкового.
— Полуяркий умер перед вашей квартирой, — сказал Синцов. — Как вы это объясните?
— Я должен объяснить? — удивился Перфилов.
Грохнула входная дверь.
— Всё! — появившийся в проёме сержант согнулся, выравнивая дыхание. — Погрузили. Сказали, что в первый городской.
— Ясно, Лёша, — кивнул Синцов.
— Там этот, сосед его, который труп обнаружил, — сказал отдувающийся Терёхин, вытирая лоб под кепи. — У него какая-то конфиденциальная информация.
— Какая? — скривился старший лейтенант.
— Мне не сказал.
— Посиди здесь.
Синцов поднялся и вышел из квартиры. Сержант забрался на его место, покрутил стриженной головой.
— Телевизор можно включить?
— Включайте, — вздохнул Перфилов.
— Спасибо.
Сержант щёлкнул пультом, выбрал канал и уставился в экран, на котором высветилась заставка "Камеди клаба".
— Извините, — сказал Перфилов, — я думал, что сначала по вызову приезжает медицинская бригада…
— Они уже были, — отозвался полицейский. — Констатировали у трупа смерть, но забирать отказались. Если можно, я бы посмотрел выпуск.
— Да-да, — согласился Перфилов.
Странно, подумалось ему, человек умер, а сержант спокоен. Будто это в порядке вещей. Впрочем, он по службе, наверное, всякое видел. А я?
Перфилов знал Николая только с одной, совсем неприглядной стороны и неожиданно для себя обнаружил, что относится к умершему лишь как к очередной жертве в статистическом ряду из жуков, мух и воробья. Ну, прибавился человек. Следовало ожидать. Просто Вовка миновал этап собак-кошек и сразу перешёл к венцам творения.
А если бы это была Марго? Или Лена? — задал себе вопрос Перфилов. И, увы, не увидел в этом большой разницы.
Телевизор бормотал, полицейский, смешливо пофыркивая, ловил каждое слово.
— Извините, — поднялся Перфилов, — я бы сходил помыться.
— Ваше право, — сказал сержант, — только из квартиры не выходите.
— Я постараюсь.
Из комода Перфилов достал чистую футболку.
— Эй! — перегнувшись через подлокотник, остановил его полицейский у самой двери в ванную. — Я надеюсь, вы обойдётесь без глупостей?
— Какие глупости можно совершить в санузле? — спросил Перфилов.
Сержант посмотрел, не мигая.
— Например, самоубиться. Так многие делают, если с комплексом вины.
— Извините, пока не собираюсь, — язвительно произнёс Перфилов.
Но заряд желчи пропал втуне, поскольку сержант снова уткнулся в телевизор.
В ванной Перфилов почистил зубы, смочил волосы, причесался и переодел футболку. Унылое лицо в зеркале нехотя растянуло губы и тут же сомкнуло их в кривую линию.
Перфилов присел на край ванны.
Где сейчас найти Вовку? И дадут ли ему с ним поговорить? Пожалуй, ещё арестуют. Что там нашепчет старшему лейтенанту Вениамин Львович? Это ведь он и труп обнаружил, и полицию с медиками вызвал. Больше некому — соседи из третьей по площадке квартиры неделю как уехали то ли в Турцию, то ли в Таиланд.
А нашепчет он…
Ощущение безысходности, тщетности усилий, нелепости происходящего и самой жизни накатило с такой силой, что Перфилов скрючился на бортике, почти упираясь грудью в колени. Господи, ну только начнёт всё налаживаться, только в никчёмном существовании появляется какая-то цель, на тебе!
