— Вы Максимилен Лоуренс Линкс? — уточнил один из игроков, некрупный, но крепкий молодой монголоид, которого остальные называли Нонг.
— Ну, я, — согласился он, и подумал, что на медиков эти парни не очень похожи, — А вы из полиции, что ли?
— Нет, мы, по ходу, из военной разведки.
— Ух ты! Это что же я такого натворил?
— Ничего особенного, просто спали на вокзале. А мы вас подобрали.
Тут Макс обнаружил еще 3 особенности своего состояния. Во–первых, он не помнил ни даты, ни года, ни дня недели, а помнил только, что сейчас весна (впрочем, это с ним уже случалось). Во–вторых, он лежал совершенно голый, и был укрыт шерстяным пледом (впрочем, и такое бывало: однажды он очнулся в медпункте полицейского участка в том же виде, после падения в реку с набережной). В–третьих, несмотря на ту отраву, которую он хлебал с какими–то hobo на станции, у него не плыли цветные круги перед глазами и отсутствовала мерзкая сухость во рту, а в голове была жуткая кристальная ясность. Он приподнялся на локте, глянул в окно и ничего не увидел. Сплошная тьма.
— Слушайте, а где это мы едем?
— На 200 миль юго–западнее Шпицбергена и на столько же юго–восточнее Гренландии, — ответил другой игрок, — Если вам хочется знать точнее, то мы спросим Уфти…
— N74:03 W06:20, — не оборачиваясь, сообщил им чернокожий пилот, которого, видимо, звали Уфти, и добавил, — прикинь, Рон, рассвет встретим почти над полюсом.
— По ходу, надо сфоткать на память, — заметил Нонг, — покажу жене, вот она приколется!
— Командир, а ты всегда думаешь о своей жене? — спросил сидящий рядом скандинав.
— Ты сто раз спрашивал, — буркнул тот, — У меня красивая жена и я о ней думаю. Что тут странного? Вот ты, Керк, болтаешь о женщинах, и тебе это странным не кажется.
— Не кажется. Но я болтаю о женщинах вообще.
— Ты не читал трактат «Eu Dao». Там сказано, что нет женщин «вообще», а есть каждая…
В этот момент до Макса дошел смысл адресованного ему ответа.
— Слушайте, мы что, летим в самолете?
— Во flying–boat, если быть точным, — ответил Рон, — По ходу, мы находились в Англии не совсем легально…
— Совсем нелегально, — поправил Нонг, — и мы не могли использовать аэропорт. Тем более, у вас, доктор Линкс, нет документов. Насколько я понимаю, у вас их украли…
— Да, месяца два назад. Украли, или они сами выпали… Подождите, как это нелегально!?
— Очень просто. Мы прошли на малой высоте, и сели на заливе. С него же и взлетели.
— Но вы же сказали, что вы из военной разведки!
— Да. Но не из английской.
— Иначе говоря… — Макс сделал паузу, чтобы найти в себе сил выговорить единственно–логичный вывод из услышанного, — … Это похищение?
— Ну, типа того.
— Но зачем!? На кой черт чьей–то военной разведке… Чьей, кстати?
— Меганезийской, — проинформировал Нонг.
— Тем более! Зачем какой–то папуасской разведке…
— Папуас тут только один, — перебил Уфти, — Это я. Чистокровный папуас. Сам Mike Loh McLaud подтвердил бы это, но он уже умер.
— Mikluha Maklaev, — поправил Нонг, — Он русский, а у русских имена произносятся так.
— Правда? А я думал, шотландец. Но я про другое. Вы, доктор Линкс, забываете, что мы, папуасы, 10 тысяч лет назад изобрели бананы, сахарный тростник, кукурузу и тыкву. У нас была древняя продуктивная культура, когда британцы, не в обиду вам будь сказано, еще жили в пещерах, ходили в шкурах и питались говном вымерших мамонтов.
Военные разведчики дружно заржали. Впрочем, вполне беззлобно. Видимо, тема древней высокоразвитой культуры папуасов уже и раньше всплывала в этой компании. Макс сел на своих носилках, завернулся в плед, и кашлянул, чтобы привлечь внимание.
— Видите ли, молодой человек, даже если не рассматривать новеллу о мамонтах…
— Это было для психологического эффекта, — уточнил Уфти.
— Я и говорю: не рассматривать. Все равно, гипотеза о происхождении тыквы из Новой Гвинеи является, мягко говоря, экзотической. Все сравнительные исследования генов разных сортов тыкв указывают на ее происхождение с тихоокеанского побережья Китая. Кукуруза, вероятно, происходит с мексиканского нагорья. Это т.н. гипотеза Бидла, она выдвинута в 30–е годы XX века, т.е. задолго до открытия ДНК Уотсоном и Криком, и выглядит сегодня недостаточно убедительной, но ее дефекты — это не повод помещать центр происхождения кукурузы где угодно. По поводу банана и сахарного тростника — доктор Линкс сделал эффектную паузу, — Скорее всего, Уфти, здесь вы, как раз, правы.
Переждав восторженные крики слушателей, он продолжил:
— Теперь я хотел бы вернуться к своему вопросу. На кой черт вашей военной разведке похищать спившегося молекулярного генетика?
— Вот не надо на счет спившегося, — сказал Керк, — подумаешь, вы напились пару раз. Вот, наш кэп однажды нализался, это было что–то. В натуре, полотенцами пришлось вязать…
— Вы медик? — перебил Макс.
— Военфельдшер, — уточнил скандинав.
— Тогда вам должно быть понятно, что я не пару раз напился. У меня алкоголизм. Вторая стадия, возможно — на грани третьей. То, что вы привели меня на время в человеческий вид с помощью гемосорбента и какого–то психотропного стимулятора… какого, кстати?
— Peotl. В смысле, экстракт кактуса–лофофоры.
— Проще говоря, вы накачали меня мескалином?
— Что вы! – возмутился фельдшер, — Вот если бы мне надо было допросить «языка» в ходе боевых действий — тогда да, накачал бы. А вам я капнул 6 капель. Пейотль — это ацтекское народное тонизирующее средство. В племени Tarahumaro есть легенда: один человек шел через пустыню, долго шел, без воды, без отдыха, короче, уже собирался лечь и умереть. Вдруг — голос: «Я — бог Уктли, я тебе помогу, наклонись и съешь меня». Тот наклонился, увидел маленькую лофофору, и съел. Посидел на песочке, и думает: а чего это я умирать собрался? По хер мне эта пустыня! Жизнь прекрасна! Встал человек, и дошел до своего дома. Короче, экстракт лофофоры — полезная вещь в любой армейской аптечке.
— Да, — вздохнул Макс, — Ну и методы у вас. Впрочем, это уже не имеет значения. Пройдет несколько часов, и все вернется в исходное состояние, а повторять этот фокус…
— Ваше исходное состояние это здоровый мужчина около 40 лет, — возразил Керк.
— Не цепляйтесь к словам. Вы отлично понимаете, что я имею в виду.
— Объясните мне, доктор Линкс, — вмешался вьетнамец, — Я не медик. Я не понимаю.
Макс вздохнул и вытер ладонью вспотевший лоб:
— Видите ли, Нонг, алкоголизм, в отличие от просто пьянства, это болезнь. Алкоголь встраивается в систему обмена веществ, и человек вынужден его употреблять.
— А если нет, что тогда? Этот человек умрет?
— Если у человека слабое сердце, то да, может и умереть.
— У вас нормальное, здоровое сердце, — вмешался Керк.
