Марнс, в одной руке сжимая флягу, другой гладил её по волосам. Он что-то говорил, бормотал взахлёб. Сколько в нём силы, энергии, не то, что в ней, Дженс. Почему он так печален? Она улыбнулась ему и потянулась к его руке — просто чудо, как ей удалось сделать такое усилие. Она взяла его ладонь в свою и сказала, что любит его. Что всегда любила, сколько себя помнит. Мозг Дженс устал, он больше не мог скрывать в своей глубине её тайны, и женщина шептала их своему другу, в то время как из его глаз лились и лились слёзы.
Глаза Марнса, яркие, в сеточке морщин, смотрели на неё, а затем обратились на флягу в его руке.
Флягу, которую нёс он.
Эта вода и яд, растворённый в ней, предназначались для него.
В генераторной происходило нечто из ряда вон: здесь было непривычно многолюдно и царила жутковатая тишина. Механики в поношенных комбинезонах столпились за перилами и наблюдали за работой первой смены. Джульетта не замечала зрителей. Отсутствие шума — вот от чего ей было не по себе.
Она наклонилась над неким устройством, которое изобрела сама: к возведённой на полу высокой платформе, на которой сейчас стояла Джульетта, крепились зеркала с узкими отверстиями, бросавшими блики света через весь зал. Свет отражался от зеркал, укреплённых на генераторном дизеле и громадной динамо-машине, позволяя Джульетте таким образом точно выверить все поверхности. В основном её заботил вал между двумя этими агрегатами — тот самый стальной стержень толщиной в поясницу взрослого человека, который преобразовывал энергию впрыскиваемого топлива в электрическую. Джульетта надеялась, что ей удалось выровнять агрегаты на обоих концах сердечника с точностью до одной тысячной дюйма. Всё, чем они сейчас занимались, не имело прецедента. Они с коллегами планировали процедуру наладки в режиме аврала, просиживая над чертежами ночи напролёт, пока подачу энергии обеспечивал запасной генератор. Теперь оставалось только сосредоточиться, надеясь, что восемнадцатичасовые смены не были потраченным зря временем, и довериться планам, которые она составила ещё тогда, когда имела возможность больше отдыхать и лучше соображать.
Пока она выверяла всё в последний, решающий раз, в зале стояла мёртвая тишина. Джульетта подала знак, и Марк со своей бригадой принялись затягивать массивные болты на новых креплениях. Прошло уже четыре дня моратория. Генератор надо было запустить к утру, а к вечеру он уже должен заработать на полную мощность. Они поставили новые кожухи и сальники, отполировали цилиндр сердечника, для чего юным «теням» пришлось забираться в самое сердце механического чудища, словом, проделали такое количество работы, что Джульетта заопасалась, а запустится ли генератор вообще после всех этих вмешательств. За всю её жизнь он ни разу полностью не отключался. Старый Нокс помнил, когда машина выключила себя сама — там что-то стряслось; он тогда был «тенью», совсем мальчишкой. Но для всех остальных неумолчный рокот двигателя был обычной жизненной составляющей наряду с ударами собственного сердца. Джульетта страстно желала, чтобы всё работало, как задумано. Ведь это была прежде всего её идея отремонтировать машину! Она постаралась успокоить себя мыслью, что иначе было нельзя; самое худшее, что может произойти — это что мораторий придётся продлить, пока они не выяснят, что пошло не так. Всё же это лучше, чем поджидавшая их в совсем недалёком будущем полная катастрофа.
Марк просигналил, что болты закреплены, контргайки затянуты. Джульетта спрыгнула с платформы и пошагала к генератору. Спокойно идти под взглядами стольких людей было трудно. Она никак не могла поверить, что эти грубые работяги, члены её обширной и беспокойной семьи, могли сохранять абсолютную тишину. Похоже, все затаили дыхание, опасаясь, не окажутся ли напряжение и труды последних дней напрасными.
— Готовы? — спросила она у Марка.
Тот кивнул и вытер руки о грязную тряпку, которую всё время таскал на плече, словно шаль. Джульетта сверилась с часами. Вид секундной стрелки, безостановочно свершающей свой круг, успокоил её. Так было всегда: стоило ей заволноваться по поводу, будет ли тот или иной механизм работать, — и её глаза обращались к запястью. Не затем, чтобы узнать, который час, а чтобы взглянуть на что-то, что она отремонтировала собственными руками. Это был такой нелёгкий труд — на одну только чистку и сборку мельчайших, почти невидимых деталей ушло несколько лет — что по сравнению с ним любая задача начинала казаться легковыполнимой.
— Идём по графику? — спросил Марк, улыбаясь во весь рот.
— Всё как надо.
Она повернулась к диспетчерской и кивнула. По залу поползли шепотки — люди поняли, что приближается момент старта. Большинство натянули защитные наушники. Джульетта и Марк пошли в диспетчерскую, где за пультом управления сидела Шерли.
— Ну что, как? — спросила Джульетта у молодой женщины, начальницы второй смены, маленькой, но живой и подвижной.
— Всё путём! — ответила Шерли, продолжая подкручивать и подстраивать, обнуляя все корректировки, накопившиеся в течение многих лет. Они сейчас начинают всё с чистого листа, случись что — никакие старые поправки не должны скрыть новые симптомы. — Можно приступать.
Она отошла от пульта и встала рядом с мужем. Ясный намёк. Ведь автором проекта была Джульетта, к тому же, вероятно, это последнее, что ей приведётся наладить и испытать в Механическом отделении. Так что честь и ответственность запуска генератора должна быть предоставлена ей.
Джульетта встала к пульту, взглянула на шкалы и тумблеры, едва видные в полной темноте. Ей не верилось, что этот этап её жизни заканчивается, а ему на смену идёт что-то новое, неизведанное. Мысль о путешествии на самый верх пугала её больше, чем ремонт и запуск генератора. Ей придётся оставить друзей, оставить свою шумную семью и погрузиться в политику. Да, это была не очень приятная мысль. Пот, грязь и сажа куда привычнее и понятнее! Но, по крайней мере, там, наверху, у неё есть союзники. Если такие люди, как Дженс и Марнс, справляются и выживают, то и она справится и выживет.
Рукой, дрожащей скорее от усталости, чем от волнения, Джульетта включила стартер. Послышался пронзительный визг — маленький электромотор тужился запустить массивный дизель генератора. Правду сказать, Джульетта понятия не имела, каким должен быть нормальный звук. Кажется, прошла целая вечность. Марк стоял у двери, которую они намеренно оставили открытой, чтобы лучше слышать, если придёт сигнал выключить двигатель. Он не отрываясь смотрел на Джульетту, продолжающую нажимать на кнопку зажигания; от беспокойства брови Марка сошлись на переносице. Из соседнего помещения доносились завывание и скрежет стартера.
