От запаха его тела ее затошнило; это был труп; это было дерьмо; это был лес; это был потусторонний мир. Его вонь заполнила весь мир, с его морды капала отвратительная жидкость. Он смотрел вниз, храпел, чувствовал, думал...
Таллис лежала под его ногами и внезапно на нее опустился покой. Она расслабилась, легла спиной на землю и раскинула руки, глядя на черный силуэт на фоне вечернего неба. Ее тело загудело. Дрожь проникла в грудь и живот, слюна оленя коснулась лица. Его глаза вспыхнули, он моргнул и наклонился еще ближе, вглядываясь в свою тезку, свой каприз...
— Это не я, — опять прошептала Таллис. — Это охотник из леса. Берегись его. Он может убить твоего второго рожденного призраком...
Какое странное выражение. И тем не менее, слова прозвучали правильно. Она должна запомнить их на всю жизнь. Рожденный призраком Сломанного Парня. Да. Рожденный его призраком. Мать олененка бегала со стадом по Райхоупскому поместью, его отец из потустороннего мира; однако для этого загадочного охотника он только вкусное мясо и кровь.
— Я найду и остановлю его, — сказала Таллис оленю, молча глядевшему на нее. — Я убью его.
Зверь вскинул голову. Он посмотрел на темный лес, свой настоящий дом, а Таллис протянула руку и коснулась запачканного грязью копыта. Олень поднял ногу, сбрасывая ее прикосновение, и неожиданно неловко отступил назад.
Таллис села, потом встала. Одежда промокла. Слюна холодила лицо, высыхая. Запахи, задержавшиеся в ноздрях, навсегда отметили его. Она обожала их.
Сломанный Парень повернулся и неловко потрусил к кряжу, возвышавшемуся над полем. Таллис следила за ним; высокое гибкое тело шло на запад, к садящемуся солнцу. На его большой голове резко выделялась дыра из-за сломанного отростка, и Таллис виновато вспомнила кусок, лежавший сейчас дома, в ящике с сокровищами родителей, часть воспоминаний о детстве их собственного драгоценного отпрыска.
— Я не могу заменить его, — крикнула Таллис. — Если он не вырос опять, значит, он не хотел вырасти. Что я могу сделать? Я не могу приставить его обратно. Он мой, принадлежит мне. Ты не должен злиться. Пожалуйста, не злись.
Сломанный Парень заревел. Звук прокатился по притихшей земле, и его заглушил мрачный звон колокола Теневого Холма. Знак конца встречи.
Олень скрылся за холмом.
Таллис не пошла за ним. Она стояла, погруженная в свои мысли до тех пор, пока лес не растаял в темноте; только тогда она пошла домой.
СОКОЛИЦА
Пустой Путь: Земля Призрака Птицы
Зимой она почувствовала, что призраки бросили ее, но сейчас, в раннем мае, красно-белая маска Пустотницы всегда глядела на нее из-за живых изгородей. Быстрая и призрачная, она всегда сопровождала Таллис во время путешествий по ее владениям, но никогда не давала девочке приблизиться.
Но если они оказывались недалеко друг от друга, воздух всегда пах снегом.
Вдохновленная словами Кости, сказанными еще прошлым летом, она сделала новую маску, которую назвала Лунный Сон. Она использовала старую кору бука и нарисовала на ней символы луны. Она работала над маской несколько недель, то поправляя дерево, то снимая лишнее, то рисуя линию на лице, но настоящее имя никак не хотело приходить.
Но однажды вечером оно все-таки пришло: увидеть женщину в земле. Надев маску, она ощутила присутствие призрака, как и несколько лет назад, когда она исследовала поляну разрушенного Оук Лоджа.
Сейчас у нее было уже восемь масок. Но Пустотница начала навязывать свою силу, и женщина глядела из леса...
Пустотница рождала видения, и Таллис начала готовиться к нему, интуитивно чувствуя, что именно оно — смысл постоянного наблюдения. Тем не менее видение застало ее врасплох, и не из-за своей природы, но из-за порожденной им глубокой дезориентации.
Она бежала вдоль линии деревьев, растущих на краю луга Камней Трактли, пытаясь спрятаться от своего кузена Саймона. Пятнадцатилетний Саймон был на два года старше ее, и они нечасто проводили время вместе. Однако каждые две недели они пускались в приключения — оба ненавидели слово «играть», — обычно воскресными полднями, пока родители бродили вокруг фермы и трепали языками. Саймон и Таллис ходили в одну школу, но там у них были разные компании.
Таллис обогнула огромный сучковатый дуб — «дедушкин» — и бросилась к изгороди, надеясь спрятаться в кустах за ней. И тут услышала звук, настолько странный, что по коже побежали мурашки. Человеческий крик, она была уверена. Звук шел с луга, из-за зарослей ежевики и шиповника, но каким-то образом просачивался через ветки дерева.
Она побежала к воротам и посмотрела на заросший чертополохом луг. Очень тихое, мирное место. И полное камней. Летом бурьян поднимался высоко, и в сильный ветер поле волновалось, как море во время прилива; травяные волны перекатывались из конца в конец по кочковатой земле.
Какое-то время Таллис не видела ничего живого, но потом вдали, у темной живой изгороди, мелькнула бело-красная маска Пустотницы.
Внезапно она вспомнила, как несколько лет назад гуляла с отцом. Они пришли на луг. Джеймс Китон казался печальным. Он задержался у дерева, которое в будущем станет тайным местом Таллис. Именно здесь, у подножия дерева, умер дедушка Оуэн; когда его нашли, на земле, лицом к камням, он как будто на что-то смотрел широко открытыми глазами... и улыбался.
Возможно, из-за горя, которое тогда ожило в отце, Таллис показалось, что где-то недалеко бродит печальный призрак. Последующий разговор она запомнила слово в слово:
— Я чувствую что-то очень странное, — сказала она.
Отец нахмурился и положил руку ей на плечо:
— Что ты хочешь сказать? Странное?
— Что-то очень несчастливое. Кто-то кричит. Кому-то очень холодно...
Отец попытался утешить ее.
— Не думай об этом, — сказал он. — Твой дедушка счастлив, сейчас.
Он подошел к заросшим камням, откинул в сторону траву и клевер и погладил крошащуюся серую поверхность. На прямых краях камня еще виднелись вырубки.
— Таллис, ты знаешь, что это такое?
Она покачала головой.
— Это огам. Старый алфавит. Эти царапины означают различные буквы, видишь? Группы по две и по три, некоторые под разными углами. На лугу Трактли есть пять таких камней.
— Кто писал на них?
Взлетел жаворонок, его восхитительная песня отвлекла ее. Какое-то мгновение Таллис смотрела, как он летит высоко в воздухе. Отец тоже взглянул на птицу и только потом ответил:
— Люди, в древности. Давно исчезнувшие люди. Кости говорит, что давным-давно на этом поле произошла жестокая битва. — Он опустил взгляд на девочку. — Быть может, последняя битва Артура.
