— Так вы не против?
— Конечно, нет, доктор!
— В таком случае вам придётся написать на моё имя заявление следующего содержания: …я, такой-то, желаю и настаиваю, чтобы профессор Караев М. Р. применил свой метод лечения к моей жене — её фамилию, имя, отчество… Заверьте заявление в нотариусе и приходите ко мне.
— Профессор, с этим никаких проблем. Через час оно будет у вас, — пообещал он. — Но… Я не банкир. Я вряд ли смогу расплатиться с вами.
— Во-первых, ни о каком банкире я никогда и ничего не слышал.
Караев не лгал. Он знал только мать того юноши. И то познакомился с ней, когда она в коридоре, упав на колченогую кушетку, горько всхлипывая, плакала. Её сыну шёл 21-й год, и он уже четвертый год лежал здесь… У Караева само по себе с губ вдруг сорвалось:
— Ханум, я верну ему рассудок…
Что его дёрнуло — поди знай… Услышав столь проникновенно и уверенно обронённую фразу, женщина сползла с кушетки на колени и, обхватив его ноги, стала целовать их и просить сделать это. После такого — дороги назад не было…
Но то, что она была в родственной связи с известным в Баку банкиром, женой его брата, Караев узнал только сейчас. От Азизова. Ни о какой цене тогда между ним и той женщиной речи не заходило. Да и потом, когда месяц спустя паренька выписали, кроме охапки чудесных роз с коробкой шоколадных конфет, он ничего не получал…
— Во-вторых, — после непродолжительной паузы насупился Караев, — разве я ставил вопрос денег?
— Я всё равно перед вами буду в неоплатном долгу… Только верните ей разум… Прошу вас, как Аллаха, — трижды коснувшись ладонью лба и сердца, он поспешил к нотариусу.
Разговор между ними состоялся в половине десятого утра. Ровно в десять на столе Караева лежало по всем правилам оформленное заявление…
Пока Азизов бегал к нотариусу, Караев договорился с главврачом, чтобы тот выделил для больной помещение в административном корпусе. Как в прошлый раз — для того паренька. Главврач сделал это не вдаваясь в подробности. Уж очень он уважал Караева и неоднократно громогласно заявлял:
— Микаил Расулович, не я, а вы здесь главврач. Я просто административное лицо, владеющее печатью. Ваши приказы, как и мои, подлежат неукоснительному исполнению.
И это были не пустые слова. Они не расходились с делом.
Получив от Азизова нужное заявление, профессор сказал:
— Это не всё, Эльдар. Ещё одно условие. Выделенную вашей жене комнату постарайтесь обустроить по-домашнему. Поставьте телевизор, магнитофон с записями тех мелодий, которые ей нравятся, и… чтобы рядом с ней находился близкий человек… Мать, её сестра, или кто другой, кто бы не вызывал у неё дискомфорта…
В час дня, возвращаясь с обхода к себе в кабинет, он увидел перед дверью нетерпеливо прохаживающегося Азизова.
— Ну, как дела? — спросил Микаил Расулович.
Всё сделано. С ней будет её мама… Она ещё вчера приехала из района повидать внучек…
— Отменно! Молодец!.. А где она?
— Кто?
— Её мама. Она сегодня не может?
— Почему?.. Она готова в любое время дня и ночи.
— Тогда в чём дело? Зачем откладывать?.. Я готов приступить немедленно.
Четверть часа спустя Азизов привёл тёщу. А ещё через несколько минут санитары привели больную в профессорский кабинет.
— Доктор, мне можно присутствовать? — просительно заглядывая в Микины глаза, ждал ответа Азизов.
Караев замялся. Ему не хотелось, чтобы Азизов, как бы он к нему ни относился, видел эффект исчезновения. Реакция может быть самой непредсказуемой. Хотя и отказать ему было бы неправильным.
— Можно, — немного поразмыслив, отозвался он. — Только строго находиться там, где я укажу. За ширму, куда мы поместим Сафуру, жену вашу, ни в коем случае не входить. Всё пойдёт насмарку. Даже я буду находиться на расстоянии от неё… Вы меня поняли?!
— А как же, Микаил мялим? Даже не шелохнусь, — обнадёжил он.
…Азизов ахнул:
— Что это, доктор?.. Откуда у вас такая запись? — не отрываясь от монитора, всполошился он.
Караев поспешил к нему. И вместо ответа, зачарованно глядя на экран, отрешённо произнёс:
— Началось.
— Что? Что началось? — настаивал Азизов.
— Не мешайте! Потом объясню, — отмахнулся Караев и мягче добавил:
— Лучше смотрите. Такое мало кому удавалось видеть.
На экране Сафура. Потная, разгорячённая. Она купает девочек. Девочки маленькие. Нармине четвёртый год, Лале шестой. Как они выросли теперь. И как здорово — сейчас, пять лет спустя, видеть их такими маленькими.
«Неужели они были такими? — с недоумением глядя в экран, удивлялся Эльдар. — Теперь попробуй узнай».
Они обе в ванной. Он их видит глазами Сафуры. И слышит её ушами. Девочки плещутся. Их смех сыплется голубыми колокольчиками. С ними вместе хохочет мать… Дети, прячась от матери, ныряют головой в мыльную воду, а Сафура делает вид, что не может их выловить. Они с ней играют в прятки…
Эльдар хорошо помнит тот день. Он как раз пришёл домой. Сидя на кухне с матерью, он прислушивался к ликующим возгласам плескавшихся в ванне детей… Потом девочки затихли. Потом стали плакать.
— Мамочка, глаза щиплет, — визжала младшая.
А старшая, Лалочка, испуганно спрашивала:
— Мама, что ты делаешь?.. Зачем себе мыло на голову кладёшь?..
Сафура же в ответ по-деревянному смеялась:
— Дурашки, смотрите, какие дивные цветы. Какое чудо… Как они пахнут!..
А когда Сафура самозабвенно в голос запела песенку «Лалаляр», Эльдар невольно прыснул смехом. Сафура не имела ни голоса, ни слуха. Она пела, а девочки заливались слезами. Эльдару это показалось странным. Он попросил мать посмотреть, что происходит у них… Мама сначала махнула рукой, а прислушавшись, озабоченно пошла к ванной комнате. Дверь отворилась перед самым её носом, и оттуда, облеплённая по пояс переливающимися на свету мыльными пузырями, вышла Сафура. Она держала в руках огромную охапку мыльной пены.
— Посмотри, какие роскошные цветы, — восторженно сказала она свекрови и бросила пену ей в лицо.
Мать обомлела. Такого от невестки она не ожидала. А Сафура хохоча прошла в ванную и, не обращая внимания на ревущих детей, снова загребла облако взбитой пены. И с ней, с этой пеной, побежала по комнатам, разбрасывая её во все стороны…
— Голубые колокольчики… Какое диво… Какой душистый аромат!.. Весь дом будет пахнуть ими…
— Сумасшедшая! Что ты делаешь, — взвизгнула свекровь…
…Показ прервался внезапно. Именно в этом месте. Колко поблёскивая, на экран набежала пелена мутной ряби, сквозь которую едва угадывались силуэты движущихся фигур…
