– Та-да! – и сумку распахивает, а там яблоки.
– Вредно сотрудников на выходные отпускать, крыша от безделья едет, – хмыкнул Белкин, а остальные только плечами пожали. Тот год выдался огромным яблочным урожаем, вот и не впечатлились парни от привезенных даров природы. А Жихарев опять распахивает сумку и говорит:
– Да вы что, мужики. Тут яблоки – вы таких ещё не видали. Здоровые, как дыни! Апорт называются!
И начал выкладывать яблоки на стол. Вот тут народ загудел, удивляясь. А Олег довольно пихнул меня:
– Ну как?
Я его тогда разочаровал. Рассказал историю апорта и то, что видел плоды покрупней этих, на родине сорта.
Да – подумал я, глядя на яблоню, – ждать придется. Опять ждать – подумал уже раздраженно. Блин, чего это я? Или во мне пошли изменения? Я, помнится, в детстве нетерпеливый был, впрочем, как все дети. Это что, моё тело ребёнка начинает влиять на сознание? Скверно будет, если вместо знания о будущем память украсится белым пятном. Ведь я уже изменил течение времени. Вмешался, дав отпор Громозеке. Такого в моей жизни не было. Теперь есть, но я не жалею. И если он появится тут, то закреплю успех, а дальше посмотрим – как дела пойдут.
Со стороны дороги донесся гогот, и через забор перелез чем-то довольный Громозека, за ним легко перескочил Вершина. Кто-то закряхтел, и ограду начал форсировать Толща. Их пришло трое, нет, кто-то еще есть – он подсаживает Тощева с другой стороны. Тощев наконец покорил вершину забора и, вдруг сорвавшись, рухнул вниз. Громин опять заржал:
– Гы-гы-гы, как мешок г…а п…ся, гы-гы-гы.
Зазвенело стекло, и из-за забора появилась рука с авоськой, в которой были две стеклянные трехлитровые банки с пивом. Ага, пивка пришли попить. Так-так, ладно. Я повернулся к Савину:
– Олег, будь у беседки. Только не вмешивайся, я сам все решу, – и прервал возражения друга, – я знаю что делаю, не спорь. Если вмешаешься, то всё испортишь, так что если что-то пойдёт не так, то лучше беги.
– Я никуда не побегу.
Я поднял руки, успокаивая Олега, развернулся и пошел навстречу Громозеке.
– О! Гля, Громила, Связок явился! – Вершина ощерился и показал на меня.
Я остановился между двух больших кустов шиповника и стал ждать.
– Кого я вижу! Фраер явился, не запылился! – Громин, кривя рот так же, как старший брат, шагнул ко мне и спросил:
– Ну, чё, Связок, принес червонец, или тебя по понятиям разобрать?
Я вздохнул – про понятия толкует, а сам на стрелку опоздал. Сделав скорбное лицо, я сообщил Громину:
– По понятиям, опоздавшего на стрелку самого ставят на правило, – взглянул в сторону Вершинина, – не так ли, Вершина? Тебе брательник-аристократ наверняка протравил всю забаркасную суть?
Вершинин придержал за плечо сжавшего кулаки и двинувшегося было на меня Громозеку.
– Откуда по понятиям ботаешь? – хмуро поинтересовался он.
– Не важно, – ухмыльнулся я. Половина дела сделана. Правильно я рассчитал – вон как слушают! Продолжаю действовать по плану:
– Предлагаю развести дело так – я и Громин тут, на этом месте, один на один решаем свой вопрос. Только костями, без перьев. Ты, Вершина, как «ведающий», присмотришь и рассудишь. Потом без лишних базаров расходимся краями, – я склонил голову вбок и, прищурился, – законно?
Вершина, чуть промедлив, кивнул:
– Законно.
Я показал на набычившегося Громина:
– Тогда растолкуй ему.
И отошел на несколько шагов назад. Всё складывается пока нормально, как и задумывал – дам в торец Громозеке, и вопрос будет снят.
– Ну что? – Это подошел Савин.
– Я внёс предложение, – кивнул в сторону собравшейся в круг компании, – решат, что моё предложение правильное, то я разбираюсь с Громозекой и всё, вопрос закрыт.
– А сможешь?
– Смогу, Олег. Ты только не лезь, ладно?
– Хорошо, Серёга, – он показал за забор, – там ещё один сидит, не заметил?
– Заметил, пусть сидит.
Честно говоря, вся эта компания меня не так беспокоила, как тот, что остался за забором. С этими все ясно, а тот что? Чего он там спрятался, готовит какую-нибудь пакость? Или просто испугался? А может, это старший брат Громина? Нет, он бы не прятался. Ладно, посмотрим. И ещё появилась мысль, что вовсе не Макс в этой компании верховодит, а Вершина, вон как тот его внимательно слушает. Самой драки я не боялся. Громин старше меня на два года, на полголовы выше, чуть ли не в два раза тяжелее и соответственно сильнее. Но я подвижней, ну и знаю кой-чего. Буду его изматывать – уворачиваться и наносить удары. Обязательно уходить из-под его кулаков. Если он хоть раз попадет, то весь план летит к чертям. Вот как подустанет, так и ногами можно будет поработать. С ним такая тактика пройдёт. Вот с его братом я бы действовал по-другому, потому что он гораздо сильней и опасней, а после сегодняшних событий ещё и злой, и не только на Коротова.
Наконец совещание закончилось, и Вершинин повернулся ко мне.
– Предъява принята, и условия признаны пацанскими. Ты, Вяз, с Громилой махаетесь здесь один на один. Джаги и дубиналы в ход не идут. Махаловка идет до первой крови. Никто в ваш разбор не лезет. После разбора все базары признаются гнилыми. Слово пацана.
– Вот и отлично! – Я отметил, что в голосе Вершины зазвучали нотки уважения.
Глядя на забор, где сквозь узкие щели досок угадывалась чья-то сидящая фигура, скинул спортивную куртку, развязал галстук и снял рубашку, оставшись в смятой физруком футболке. Все передал Савину. Олег взял одежду и отошел к беседке, шепнув мне:
– Удачи.
Громин, сжимая и разжимая огромные кулаки, ухмыляется:
– Ну что, Вяз, претендуешь на правильного пацана?
– Нет, Макс, мне это ни к чему, – я встряхнул руками и начал плавно перемещаться, готовясь к атаке Громина. Вспомнив фразу из любимого фильма, добавил: – Мне за державу обидно.
Лицо у Громозеки в удивлении вытянулось, потом скривилось, и он, зарычав, резко выбросил вперед свой огромный кулак. Мягко отвожу его руку ладонью и, подныривая под неё, правой наношу удар Громину в грудь.
– Млять! – Макс развернулся, потер ребра и тут же кинулся на меня, молотя кулаками как мельница. Я ушел от двух махов, увернулся ещё от одного, ударил сам, отскочил, поставил блок и зашипел от боли. Все-таки сильно бьёт Громила! А он молотил не переставая. Ушел от очередного бокового удара, Макс по инерции провалился вперед и подставился.
Бац! Громин получает удар в ухо, отскакивает и трясет головой, тяжело дыша. Однако быстро приходит в себя и опять атакует. Но его кулаки уже не так быстры, и я сам запыхался. Нет ещё у меня подготовки, как была в будущем, надо закругляться. Уходя от очередного удара, присел и крутанулся на правой ноге, левой подбивая ноги Громина. Он рухнул, а я вскочил и сделал шаг назад, мельком оглядываясь вокруг и заодно переводя дух. Вершина и Тощев стояли в стороне и внимательно наблюдали, Савин с моей одеждой находился у беседки, а тот, что за забором сидел – так там и сидит. Громин медленно поднялся и, выставив руки, рванулся на меня. Я сделал шаг вперед, чтоб нанести удар и… споткнулся, наступив на старую ветку. Громин крепко обхватил меня руками и заржал:
