Конечно, совсем не обязательно, что в квартире – те самые люди, о которых рассказал сенатор, там запросто мог прятаться кто-нибудь из оставшихся горожан. И тем не менее, действовать нужно было с максимальной осторожностью.
Сергей обратил внимание на небольшой фургон для доставки мебели, припаркованный рядом с домом. Автомобиль был оставлен почему-то не на стоянке, а на газоне, прямо перед парадным входом, что немного выбивалось из общей картины.
Становилось уже совсем светло.
Выбрав кратчайший путь, Сергей, скрытый в этом месте кронами деревьев, быстро подбежал к дому и с разбега вскочил на широкие перила балкона первого этажа. После чего, хватаясь за декоративные приспособления для поддержания обильно вьющихся здесь растений, влез на второй этаж.
На этот раз ему повезло меньше: балконная дверь была заперта изнутри, и, рискуя быть услышанным, Сергею пришлось выдавливать её плечом.
В квартире, куда он проник, также, как и везде, никого не было.
Сразу бросилось в глаза то, что беспорядок здесь был значительнее больше, чем обычно. Настежь распахнутые шкафы, опрокинутые стулья и разбросанные повсюду вещи наводили на мысль о непрошеных гостях.
Квартира оказалась настолько просторной, что Сергей не сразу нашел из неё выход.
Выйдя в коридор, он обнаружил широкую, с ковровым покрытием, лестницу, и, стараясь двигаться как можно тише, начал подниматься на шестой этаж.
Дойдя до пятого этажа, Сергей отчетливо услышал чей-то храп, доносящийся сверху. Ощущение было такое, что спят прямо на лестнице.
Очень медленно, стараясь ступать бесшумно, Сергей продолжил подъем и, достигнув шестого этажа, действительно увидел спящего человека. Тот сидел на полу коридора спиной к стене и, вытянув ноги, мирно спал.
Это был молодой парень, лет двадцати пяти, высокий и худой, с густой черной бородой, одетый в рыбацкие штаны и длинный грубый свитер серого цвета. На ногах его были нелепого вида кирзовые сапоги, задранную подбородком вверх голову увенчивал берет, а правой рукой спящий, судя по всему – часовой, прижимал к полу автомат Калашникова.
Сергей наклонился, при этом задев и чуть не уронив стоявшую на полу массивную бутылку, и стараясь не дышать, аккуратно нащупал рожок автомата, отстегнул его и сунул в карман куртки.
Спящий даже не пошевелился.
Сергей переступил через ноги бородача и продолжил путь к квартире, которая находилась в самом конце коридора, и откуда через приоткрытую дверь падала бледная полоска света.
Подойдя почти к самой двери, он услышал негромкий мужской голос с явно пьяными интонациями. Причем, язык был не русский и даже не английский.
Сергей переключил пистолет-пулемет в режим стрельбы очередью и приготовился войти внутрь. Говоривший слегка повысил голос, и Сергей смог определить, что язык – испанский.
Он не владел испанским, и помнил лишь несколько выражений, которые остались в памяти после командировки в Венесуэлу четыре года назад. Но даже если бы и владел, ему вряд ли удалось бы разобрать слова, доносящиеся из-за двери.
Постояв ещё с полминуты, Сергей оглянулся на фигуру сидящего в коридоре человека. Убедившись, что тот продолжает спать, Сергей включил лазерный прицел на «Вереске» и вошел в квартиру.
Как он и предполагал, прихожая здесь отсутствовала, а вместо неё сразу за дверью располагался огромный холл.
За низким прямоугольным столом, на котором стояло несколько бутылок и тарелка, полная сигарных окурков, в деревянных креслах сидело трое мужчин. Точнее, двое из них дремали, а третий что-то говорил, обращаясь к спящим.
Всё это освещалось несколькими свечами в подсвечнике, который стоял на полу.
«Буэнос диас», – спокойно произнес Сергей и направил «Вереск» на говорившего.
Увидев Сергея и не обращая внимания на автомат, тот неожиданно проворно поднялся, опрокинув кресло.
В руке у него был обрез.
Сергей нажал на спусковой крючок. Раздался чавкающий металлический звук. Человека отбросило назад, а его тело задергалось от града пуль.
Двое других сидящих за столом людей, вскочив на ноги, даже не успели понять, что случилось. Увидев в руках одного из них ещё один «калашников», а в руках второго револьвер, Сергей, не прекращая удерживать спусковой крючок, просто слегка повернул дуло «Вереска» по направлению к ним. С грохотом изрешеченные тела повалились на пол.
Внезапно распахнулась дверь одной из комнат, и в проеме показался ещё один человек, вооруженный пистолетом. При этом он что-то крикнул.
Сергей вновь нажал на курок, но автомат, дернувшись раз или два, затих: в «Вереске» иссякли патроны.
Человек выронил пистолет и, схватившись рукой за дверь, начал медленно съезжать по стене, оставляя на ней кровавый след. Глаза его были открыты и глядели куда-то вверх.
Сергей замер и, оцепенев, несколько секунд смотрел на убитого, не опуская слегка дымящийся автомат. Затем медленно, словно во сне, шагнул на середину комнаты.
Паркет был забрызган кровью. В воздухе висел синеватый дым и запах горелой кожи. Одно кресло было опрокинуто, второе осталось стоять возле изуродованного автоматной очередью стола. На противоположной стене виднелись свежие следы от пуль.
Сергей вдруг осознал, что только что убил четверых человек. От этой мысли его замутило, и захотелось немедленно выйти отсюда на свежий воздух.
Стараясь не смотреть на мертвые тела, он достал из внутреннего кармана куртки полный магазин, вставил его взамен пустого и переключил «Вереск» на одиночную стрельбу.
Затем вернулся к двери и выглянул в коридор. Часовой возле лестницы всё также безмятежно спал.
Тщательно осмотрев квартиру, Сергей убедился, что здесь больше никого нет, по крайней мере – живых, и отправился беседовать с человеком на лестнице.
За годы своей службы Сергей повидал немало.
И хотя основной его специальностью были операции, связанные с подводным плаванием, время от времени и ему приходилось применять оружие.
Делать это он не любил. Настолько, что в свое время ему даже пришлось пройти особый тренинг и приобрести сомнительный навык слегка отстранять сознание в ситуациях, требующих стрельбы по живым мишеням.
Сергей понимал, что во многих случаях применение оружия оправдано и даже неизбежно, но так и не смог до конца привыкнуть к этой части своей работы.
Нелепое, бессмысленное убийство – ведь он даже не знал, в кого стреляет – произошло молниеносно и словно помимо его воли. Нападавшие были вооружены, агрессивны, их было несколько, и в этом – его оправдание.
