один шаг, а от обожания до отвращения — ещё меньше! Грань между чёрным и белым изрядно размыта и… условна!
— Пора назад! — твёрдо произнёс Валерка и достал из кармана последнюю волшебную спичку. Тотчас раздался резкий дверной звонок!
— Хм… — почесал в раздумье макушку парижанин. Он осторожно выглянул в окно, Пупкин уже спал на дворовой лавке, не разжимая гирь-кулаков.
— Кого там дьявол принёс?.. — лихорадочно вспоминая всех знакомых, Клюев подкрался к входным дверям, прислушался. Звонок повторился. Тогда Валерка приоткрыл дверь на цепочке.
Как оказалось, дьявол принес невзрачного человека, с кипой книжек у пухлой груди.
— Здравствуй, сын мой! — сказал человек с томной улыбкой. — Я служу Иегове и вижу, что ты тоже хочешь ему служить!
— Какого хрена? — не въехал Клюев, почёсывая спичкой за ухом.
— Пожалуйста, не выражайся! — попросил человек. — А лучше сними цепочку, впусти меня в квартиру, и мы мило побеседуем.
— А может, тебе ещё налить?.. — заржал со своей колокольни Клюев, захлопывая дверь. Не успел он отойти, как снова позвонили.
— Дьявол тебя забери! — осерчал Валерка, яростно тиская волшебную спичку.
Спичку тискать опасно ввиду её хрупкости. И поэтому неудивительно, что деревянная палочка сломалась! Клюев тупо смотрел на обломки, когда на площадке послышались звуки…
— Пошли, чувак! — уговаривал знакомый голос. — Пошли…
Клюев лихорадочно распахнул дверь и увидел… как работяга с фингалом под глазом тащит вниз по лестнице любителя Иеговы, держа того за шкирку.
— А, привет! — подмигнул работяга Клюеву. — Вот, выполняю твое желание! — Он потряс иеговистом, стаскивая напуганное тело по лестнице.
— Дьявол! — прошептал Валерка.
* * *
Клюев вновь работает на заводе сторожем. Добраться до личного банковского счёта во Франции у него не получается, — нет ни денег, ни заграничного паспорта. Поэтому одна надежда на волшебные спички, что когда-нибудь Валерка снова купит. Каждую ночь он бродит по территории близ завода, высматривая мерцающий киоск, и бормочет:
— Я все равно его найду…
1995, 2016.
Западная Сибирь — Москва.
Жил-был Вася. Он забыл, что у него есть единственная дочь Кристина и не знает, что есть двое родных внуков. Не вспоминал, не думал, не поздравлял и вообще вычеркнул из жизни… Однажды Вася КАК БЫ умер, типа приснилось. И попал в этом сне Вася на Божий суд. Рядом с Богом — за судейским столом сидел Дьявол, так, на всякий случай.
— Стыдно? — спросил Бог.
— Да как-то не очень, — нагло ответил Вася.
— А вот мне за тебя стыдно, — сказал Бог. — Я тебе дал единственную дочь и двух внуков не просто так. Поверь, не каждому я даю детей… А ты свой шанс профукал.
— Что именно я профукал? — заволновался вдруг Вася.
— Ты ведь не знаешь, кем стала дочь. И кем станут маленькие внуки, — ответил Бог. — И кто бы мог подать стакан воды, а кто не подаст… И не узнаешь. И сие будет тебя мучить всю загробную ЖИЗНЬ длиной в вечность, — ведь здесь, у Меня, нет ничего, кроме совести.
— Адские мучения, — усмехнулся и Дьявол. — Иди, Вася, к себе, на землю. Тебе щас сколько? Уже почти 60 лет… Ну, недолго осталось…
— Кстати, муж Кристины и кровный отец её детей — умер намедни, — заметил Бог. — Всего 50 годков было… А если б не бросил деток, как и ты — был бы жив. Я гарантирую.
— Кармическая, диалектика, — зевнул Дьявол. — В следующем воплощении, после смерти, сделаю тебя, Вася, детдомовцем. Или инвалидом. Ведь за всё надо платить. Законы мироздания.
— Шанс, Вася, у тебя есть. Но решать тебе, — подытожил Бог. — Проваливай, в общем… с глаз моих. Скоро встретимся.
27.10.2019.
Москва.
* * *
Когда ты делаешь мерзости другому — ты радуешься. Реже — жалеешь об этом. А когда твои мерзости оборачивают против тебя, тогда ты гневаешься. И слово «реже» тут не применимо ни в качестве существительного, ни в качестве прилагательного. Априори. И без всяческих моралей.
* * *
Сие майское утро Сифак Сергеевич начал обыкновенно. Ну, почти. Покушал, покакал, задумчиво прочесал левую грудь и вышел во двор. На лавочке, у подъезда, расположила свои добрейшие косточки бабка Варька, админша домового чата и соседка сорокалетнего мужчины по этажу.
— Идите нахуй! — любезно улыбнулась ему старушенция.
Сифак Сергеевич кивнул в приветственном смысле. Через пять шагов суть бабкиных слов дошла до сознания, и мужчина оглянулся на инерции. При оглядке Варька показала ему «факин ю» и ухарски подмигнула.
Сифак Сергеевич нахмурил и без того вечно нахмуренную личность, соображая, что делать. Но делать нечего, как и сделать.
— Блять, — рефлекторно пробормотал Сифак. Настроение удивилось, впрочем, без особого удивления. И смирилось.
* * *
Через десять минут Сифак Сергеевич сел в маршрутку, призванную довезти его до средней школы. Где он являлся заместителем директора по хозчасти, проще говоря, завхозом. Колымага еле передвигала колёса, часто тормозила или притормаживала, а соседи чихали, хмыкали, пердели и зевали. И, казалось, не спешили. Пассажир был сроднен иным пассажирам, хотя ситуация и вымораживала каждое утро тупой обыденностью.
Из кабины шофёра донёсся аромат табака, водила явно закурил.
— Вот гондон! — пробормотал Сифак Сергеевич. Равнодушно и раздражённо одновременно. Он сам курил, но, как и любой курящий, ненавидел других курящих. Особо тогда, когда не мог закурить.
Маршрутка резко затормозила. Окурок полетел в свежую майскую травку на обочине, а в салоне нарисовался шоферюга — такой здоровый угрюмый парень, с монтировкой в волосатой руке. Молвил сквозь зубы:
— Короче! Кто назвал меня гондоном — отзовись, паскуда.
Салон оживился, невнятная какафония звуков трансформировалась во внятную.
— Что Вы творите! — воскликнул упитанный субъект. — Не надо паники, подумаешь, как-то назвали… Меня вон каждую минуту обзывают жирным, если не вслух, то про себя! — Толстяк огляделся с приосанкой. — Если каждый раз обращать внимание на слова, то чокнешься! Опустите монтировку и везите нас как везли. Верно, господа?
Господа в маршрутках не обитают. Поэтому слово взял не господин.
— Правильно, шофёр, мыслишь! — отозвался тощий чувачок, наверняка один из тех, кто любит жирных обзывать жирными. — Врежь тому поганцу, который нарёк тебя презервативом!
— Презерватив и гондон — это разные штуки! — авторитетно заявила некая особа в очках. Типичнейшая хрестоматийная мышь.
В современном обществе постоянно идёт борьба за выживание своего Чувства Собственного Величия (ЧСВ). Каждый сапиенс норовит притянуть к себе внимание, любым способом и в любом месте. Эволюция сознания XXI века.
Сифак Сергеевич не испугался и не расстроился. Хотя и не признался.
— Может, эээ, — он по очереди взглядывал то на пассажиров, то на водилу. И недвусмысленно крутил кистью правой руки, имитируя езду.
— Я — мент, — вклинился в беседу широкоскулый мужик с противной мордой. Чем именно она противна — было непонятно. Но было понятно, что морда противная. Таков был единодушный вердикт салона. Молчаливый и непоколебимый.
— Вот мои позорные корочки российской полиции, — мужик нахально махнул красным прямоугольником. — Есть вопросы?
— Ок, я понял, — нехотя проворчал водила. Он трахнул менту по голове монтировкой и вернулся за руль. — Следующая остановка — «Школа»!
Мент заткнулся, на какое-то время. И то ладно.
* * *
— Чмо!
— Урод!
— Дебил!
— Хуйнапутало!
— Траляля!
— Олигофрен!
— Пидар ёбманный!
Такие эпитеты встретили Сифака, едва он переступил порог школы. Ему задорно кричали учителя и ученики. Некоторые на ходу пожимали завхозу руку.
— Мудило! — широко ухмыльнулся трудовик, дружески хлопая коллегу по плечу.
Работник школы, в натуре открыв рот, миновал школьный коридор со школьной тусой, и попал прямо в объятия школьного директора.
— Сифак Сергеич, пойдём ко мне, — подмигнул начальник.
* * *
— Я не хочу тебе предлагать чайку и иного фарса, — с доброжелательной улыбкой объяснил директор, как только парочка мужчин очутилась в кабинете. — К делу! — Начальник достал лист бумаги, показал его издалека. —
