– Твой дед и не помышлял о таком производстве. Это моя заслуга, мой успех! У твоего деда на производстве втрое меньше этого было задействовано около двухсот человек. Представляешь, целых двести настоящих живых людей выполняли те же самые работы! А теперь посмотри, у меня всё по-другому, я тут из людей один! И отлично со всем справляюсь! А теперь пойдем, я покажу тебе свою гордость!
Ганри энтузиазма Марка не разделял. Безразлично посмотрев на мониторы, он послушно последовал за отцом. Вошли в просторный зал.
– Вот смотри, этого красавца я купил пять лет назад. Знаешь, что он делает?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Это андроид-инженер. Стоит очень больших денег, но свое эта машинка отрабатывает. Он конструирует новых андроидов. Вот смотри, всё что нужно, это загрузить в него техническое задание, а потом день за днём он будет просчитывать варианты и недели через две выдаст готовое решение. Он подготовит всю техническую документацию, необходимую для того, чтобы запустить новый техпроцесс. Этот робот способен самостоятельно сконструировать нового андроида под заданные требования и разработать цифровые инструкции для производства. Замечательная машина!
Марк довольно похлопал по андроиду рукой. Тот, похожий на огромный шкаф, никак не ответил своему хозяину. Созданный для того, чтобы облегчить человеческий труд, он ждал новой работы.
– Все те роботы, которые сейчас собираются в цехе, сконструированы этой великолепной машиной. Вот так-то сынок. Я тебе обещал показать, как андроиды создают себеподобных. Так вот смотри! Захватывающий процесс! Всё, от начала и до конца, делают андроиды. Иногда мне начинает казаться, что люди им не нужны… Но это, конечно, не так. Мы, люди, полностью руководим этими машинами. Без нас они ничто.
Марк посмотрел на сына. Тот оставался безучастным, мальчик явно скучал. Его не занимали ни рассказы отца, ни завод, ни андроиды. Ганри был ко всему равнодушен, Марк же, казалось, не замечал пассивности сына. Они с женой давно привыкли к такому поведению своих детей. Марк продолжал:
– Знаешь, что я приготовил для вас с братьями. Вот, смотри. Из кармана Марк достал электронный документ.
– Это подряд. Боевые андроиды, заказ военных. Вот за этим будущее. Ты только посмотри, сынок, какие на это выделяются суммы. Даже не буду тебе рассказывать, сколько пришлось побегать, сколько порогов обойти, чтобы получить этот заказ. Но я всех убедил. Ганри, сын, вот чем стоит заниматься. Вам с братьями надо браться за это. Это золотая жила. Но придется переоснащать фабрику, закупать аналитические машины, которые потянут интеллектуальную разработку. Твоему брату я уже всё рассказал. Вы уже взрослые, хватит вам учиться, пора браться за работу. Деньги потекут рекой, а потом…
Марк запнулся… Глядя на сына, на своих детей, ему сложно было поверить в то, что они смогут разумно потратить заработанные средства или же прокутить эти деньги, прогулять. Его сыновьям не нужны ни развлечения, ни путешествия, ни дома, ни машины, они будут равнодушны к женщинам… Марк не верил в то, что кто-то из них сможет создать семью.
«Хотя бы чем-то их увлечь», – думал он. – «А то так пропадут, когда нас с матерью не станет. Ведь ничем не интересуются, ничего не хотят, ничего им не нужно. Лучше бы дрались, завидовали кому-то, злились, боролись, но тогда бы это была жизнь. А так…»
Глядя на скучающего сына, Марк махнул рукой.
– Эри, собирайся! Скорей, скорей! Возьми всё необходимое!
Любимов не хотел медлить, он уже всё обдумал, всё решил и больше ничего хорошего от проекта «Бионики» не ждал. Теперь единственным его желанием было увезти подальше отсюда Эри.
Был вечер. Послушная Эри, ни о чём не спрашивая, принялась укладывать вещи в свою ставшую для неё в последнее время привычной дорожную сумку.
– Нет, Эри, нет, – остановил её Любимов. – Это будет необычное путешествие. Возьми свой самый большой чемодан, помнишь, я подарил тебе его недавно. Бери всё, что тебе может понадобиться, забирай всю одежду. Я увожу тебя.
– Я уезжаю насовсем? – спросила девушка.
– Надолго, – ответил Любимов. – Эри, пожалуйста, собирайся. Помнишь тот дом, что я тебе показывал в горах. Тебе он понравился, ты будешь жить там, но никто об этом знать не должен.
Эри открыла шкаф. Любимов её торопил.
– Сергей Владимирович, к утру я буду готова.
– Нет, Эри, ты не понимаешь. Ехать надо сегодня, сейчас.
– Вечером?
– Да, твоему отъезду никто не должен помешать. Возможно, сюда ты больше не вернешься. Ты будешь жить одна, я буду к тебе приезжать.
Любимов не стал рассказывать девушке, как мучительно далось ему это решение. Никогда, никто из его биоников ещё не вел самостоятельной жизни вне стен лаборатории. Детей забирали под другие проекты и после этого они сюда уже больше не возвращались, но из достоверных источников Любимов знал, что Адам, Селена, Яков, Зен, Джон погибли. Ещё восемь биоников увезли для своих целей военные, а значит сейчас над этими детьми проводятся всевозможные опыты и кто знает, сколько им осталось… Любимов хотел сохранить хотя бы Эри.
Раньше Эри ничего не угрожало, Любимов умело ограждал её от всевозможных экспериментов, проведения которых требовали члены комитета, но пару дней назад Вертинский получил от комитета очередной приказ. Всех оставшихся на попечении института биоников было предписано задействовать в опытах над выявлением степени допустимой опасности. Это означало одно – детям будут создавать заведомо угрожающие жизни ситуации. Но кто мог гарантировать в этом случае их сохранность? Где он, этот допустимый для любой опасности предел?
Узнав о приказе, в первый же день Любимов решил увезти из института и спрятать подальше отсюда Эри. Эта девочка была слишком ему дорога. Но в какой-то момент, Любимов заколебался. Виною этому был его разговор с Вертинским. Профессор на девяносто процентов был убежден, что идея угрозы извне поможет детям. С самого начала проекта, обеспокоенный низкой эмоциональной активностью биоников, он давно подозревал, что причиной этому могут быть те комфортные условия, которые созданы этим детям. Стоило их изменить, и дети, возможно, проявят так необходимую в их возрасте и положении активность. Любимов такую точку зрения Вертинского не разделял. Он не хотел подвергать биоников опасности. Возможно, сказалось его особенное отношение к одной из воспитанниц, к Эри. Но, несмотря на все приложенные им усилия, Любимов должен был признать, что за всё время он не смог добиться от Эри должных эмоций. Вот тогда, во время того разговора с Вертинским, у Любимова и проскочила эта мысль: «А что, если профессор прав? Ведь в ходе эксперимента с угрозой жизни в Эри смогут пробудиться чувства, а значит… она сможет любить!
