не спрашивали. – Вроде.
Рине не хочется ничего отвечать или объяснять Сэму. Прав он или не прав, какая разница. Это большое счастье, что он серьёзно не пострадал, хотя прямо сейчас Рина в целом не очень счастлива. Она сбрасывает с плеча одну рюкзачную лямку: воздух становится ощутимо прохладнее, нужно взять из заплечника свитер.
Вынырнув из широкого воротника, Рина видит, что Ййр вдруг оказался с нею вплотную рядом – поправляет намотанную на плечи куртку. Савря только сонно покачивается, полуприкрыв глаза.
– Естественный отбор, не знаю, что это за людская штука, – произносит Ййр, – а помню, что Ибрагим тоже вовсю ему пакостил. Так говорили. Он и не спорил, не отбрёхивался. А только гнул всё по-своему. Такой уж был человек.
Рина чувствует на своём лице улыбку.
– Да. Именно такой.
* * *
К станции подходят, когда от закатного света не осталось и ломтика.
Дома, без особенной передышки, поднимается неожиданно слаженная возня. Ййр: пара свеч и пузатая масляная лампа – Савря с разинутым от удивления ртом (орк ссаживает её в уголок, велев обождать и не трепухаться) – ещё пара кастрюль с водой на плиту – две банки с сухой травой вроде чайного сбора, только пахнет иначе. Рина: аптечка – плита – быстрая гречневая каша – чайник – сковорода с тушёнкой.
Ещё на веранде первый ботинок Сэм снимает как привык, без церемоний, пяткой об носок, но тут же изумлённо охает, тяжело опускается на низенькую табуретку. Рина про себя так и называет её «табуреткой госпожи Брук»…
– Пока на ходу, так особо и не чувствовал, да? – Ййр прищёлкивает языком. – Бывает.
Часы на запястье Сэма показывают четверть второго ночи, когда они садятся ужинать.
Рину наконец догнал весь её сегодняшний голод и вся усталость. Она ест добавочную порцию, будто со следующего дня гречневая каша и мясная тушёнка перестанут существовать в природе, а пара оставшихся печеньиц к чаю – это дар каких-то милосердных божеств. Вот теперь, помимо адски ноющих мышц и с утра пропустовавшего желудка, Рину кроет бездумным, бешеным счастьем. Великий день. Воистину великий!
Сэму неловко сидеть при всех за столом без футболки, в полосках бриллиантовой зелени поверх уже подсохших царапин. Да ещё и орк приволок в кухню какой-то таз, навёл в нём травяной заварки, и теперь Сэм отмачивает в нём свои содранные ноги. Через первую злую боль, от которой аж побелело в глазах, таз с заваркой всё же приносит ногам заметное облегчение. В конце концов, лишь бы всё было не зря. Конечно, это станет ясно только после проявки сегодняшних фотографий. Но ради подлинного искусства ведь можно и гораздо худшее вытерпеть.
Ййр с Саврей сидят возле угла стола, между ними миска с горячей кашей. Ййр тихонько дует на полную ложку, чтоб быстрей простыло.
– Не то, к чему ты привыкла, но сил прибавит. Завтра с тобой поскачем за жиренным кроликом, – говорит Ййр, прибавив то же самое по-людски, чтобы никому не было обидно. Савря знай разевает рот. Через две ложки на третью орк и сам перехватывает гречки, и тогда Савря деликатно ждёт, всем видом показывая, что уж она-то не какое-нибудь там глупое мелкое пискло – может и переждать. Ей немного боязно и непривычно сидеть на такой сомнительной штуке с четырьмя ножками; лапы Савря поудобнее поджала под себя и придерживается когтями за край. На Чистую Смерть смотрит Савря заворожённо, сердцем ловит всякое слово.
Шутка ли! После беспросветных одиноких бед сама Мать Гиблых мажет все ссадины и царапки своими жгучими снадобьями, сажает в какое-то «корыто», поливая удивительно тёплой и зеленоватой травяной водой, изгоняющей вредных кусачек не хуже купания в муравейнике, и помогает привести в порядок перья, а теперь кормит, будто своё родное чадо!
Изредка Савря косится на людей. Должно быть. Земля в строгой своей милости их тоже спасла и теперь растит для ясного пути.
* * *
После ужина Ййр объясняет Савре, как и куда следует проситься, чтобы не разводить гадство – впрочем, не ждёт, что она запомнит с первого раза, больно уж сонная.
Устраивает слётку подобие гнёздышка из толстых одеял, в углу, возле своей царь-койки.
Отбирает у еле шевелящейся Ришки требующую мытья посуду, заливает миски водой, чтоб сами собой отмокли за остаток ночи.
Суёт храброй девчуре в руки лампу, чтобы шла умываться к Толсто брюшке.
Подходит к бугайчику:
– Давай, придержись за меня, и шагай сюда, на тряпку.
Всё получается. Человек сперва совсем и не дышит, чтоб ненароком не охнуть и не зашипеть, но всё не так уж плохо – выдыхает шумно, будто весь нырял, а не только сбитые ноги подлечивал.
– Ты как, сам дойдёшь до койки-то до своей?
Человек морщит лицо, не то от боли, не то от досады.
– Дойду. С-спасибо.
Отстраняется, выпустив орчье костлявое плечо, и идёт аккуратно через кухню, не придерживаясь за мебель.
Завтра как пить дать и ног не поволочёт.
* * *
Старенькая лампа даёт немного света, но Рине хватает.
В коридоре у помывочной прислонён к стене пустой таз из-под травяной воды – Рина надеется, что это средство помогло Сэму, но у неё сейчас точно не хватит сил отнести этот таз на место. Ну и ничего страшного. Не украдут же его здесь за ночь, в самом деле.
Жутко, жалко и немного смешно: кажется, от страфильих когтей бедный Сэм сегодня пострадал гораздо меньше, чем от своей собственной обуви. Надо же как бывает.
Ййра в кухне сперва не видно, царь-койка стоит пустая. Но почти сразу Рина замечает его.
Обернувшись одеялом, Ййр лежит на полу, повернувшись на бок, у самого Савриного «гнезда». Руку положил на спину найдёныша, и оба, кажется, спят.
Рина старается ступать осторожно, чтобы ничем их не потревожить, но когда она отворяет дверь в Ближнюю, одна петля тоненько скрипит.
Савря вскидывает голову, зыркает на Рину тревожно распахнутыми глазами. Ййр, почти не шевелясь, успокаивает Саврю тихим, воркующим распевом.
Уйма дел с рассвета.
Савря вспрыгивает на подставленный низенький табурет, а с него – на перильце, хлопает ошалелыми после сна глазами, когда Ййр поздравляет крылатых с молодым днём обычным воплем «сегодня я вас не убиваю» и велит передать на южный мыс, что отважная дочь Тиу-Стремительной и Ёса гостит живьём у Земли в дому, пока не окрепнут крылья.
Весть донесётся быстро, утешит родительские сердца.
Савря верещит вдобавок, что будет охотиться с Матерью Гиблых.
Хорошо бы ей и не скакать спозаранку, добрать
