Меж тем на степных равнинах острова Цаззалхи, по площади всего на треть меньше Гренландии, проживают сотни тысяч вполне «сухопутных» фермеров, которые слышали шум морского прибоя два-три раза в жизни. Сталевары и машиностроители острова Дзисагэ, что размером с наш Мадагаскар, только в отпускные недели получают возможность побродить по песчаному пляжу.
Саракш, Островная империя
Буцах, борт теплохода "Сияющий"
6 часов 05 минут, 2-го дня 1-ой недели Бирюзового месяца, 9591 года от Озарения
Дзубидзук Гу сложил на животе руки, закрыл глаза и собрался подремать в шезлонге на верхней палубе, подальше от молодых мам с шумной детворой. Средних лет и интеллигентного вида сосед в антиспортивной майке вряд ли станет набиваться в собеседники и мешать наслаждаться покоем. Хорошо!
Гу впервые в жизни отдыхал летом. Что не удивительно: он работал старшим зоотехником в государственном хозяйстве имени императора Гахои Цо, одном из нескольких сотен скотоводческих заведений Цаззалхи. В стойлах госхоза откармливалось более двух с половиной тысяч буренок. Хозяйство было на хорошем счету. Получали молоко, тут же пастеризовали его, упаковывали. Отправляли по заявкам магазинов сливки, сыры, кисломолочные диетические продукты, лакомства для детворы. Производили великолепное мясо и перерабатывали его в четырех цехах своего же небольшого перерабатывающего завода. Колбасы и копчености, деликатесы, витаминизированные мясо-овощные консервы для малышей. На высококачественное кожсырье заявки от обувщиков и галантерейщиков расписывались на полгода вперед. Нет, спрос на продукцию госхоза всегда был очень высок, на низкие зарплаты работники не жаловались. Хозяйство процветало, рабов в аренду не брали.
Вот только лето для крестьянина - всегда самое загруженное время года. А поздней осенью или даже зимой, когда можно перевести дух, к морю отправляться бессмысленно.
И вот месяц назад Народный Аграрный Комиссариат прислал в госхоз три бесплатных семейных путевки в самые известные санатории Пальмового Берега.
-Не поедешь. –кратко сказал директор.
-Почему?! -возмутился Гу.
-Потому что лучший работник. Заменить некому. Без тебя – как без рук.
-Правильно. –ядовито одобрил Гу. –Но главное - логично! Отпуск получают худшие, а лучшим нельзя отдыхать. Логично. Подпишите.
-Что это?
-Заявление об увольнении. Перехожу в кооператив «Дрофа».
-Перебежчик! И что ты собираешься там делать?
-Уважающему себя зоотехнику дело везде найдется. А что в зарплате проиграю… Зато своих девчонок хотя бы разок куда-нибудь вывезу в каникулы. Припомните: все восемнадцать лет мои отпуски начинались с новогодних праздников. Ну, так какие документы будете подписывать – отпускные или увольнительные?
-Да что ж ты меня душишь, кровопивец! –застонал директор, -А как же бычки для седьмой фермы?
-Бычками займётся Эдза.
-А приёмка кормохранилища?
-Помощник примет.
-Пропади ж ты пропадом, шантажист. –с чувством пожелал директор, ставя росчерк на просьбе об отпуске. –Сгинь, чтоб я тебя не видел. Оформляй все в бухгалтерии.
-Спасибо, брат директор!
Сейчас супруга Дзубидзука с тремя дочурками плескалась в бассейне, а он наслаждался здесь тишиной и покоем. Славно!
Что ж, хорошему человеку можно позволять себе расслабиться на заслуженном отдыхе. А Дзубидзук Гу имел все основания считать себя примерным гражданином, работником и семьянином. Жизнь прожита на две трети, но уже можно считать ее вполне состоявшейся и удавшейся. Закончены гимназия и аграрный техникум. Построен на окраине поселка у самой рощи пятикомнатный дом с удобствами. Все есть: мебель, телерадиопроигрыватель, вычислитель, кухонная утварь, гардероб. Подвал и холодильник всегда полны. Три дочки учатся в гимназии на шестерки и семерки. Отметки биосоциального детектирования у всех троих – желтые, так что останутся дома, когда вырастут. Жена - замечательная хозяйка и мать. Хорошо!
Комментарий Сяо Жень:
Несколько слов о положении женщин в обществе островитян. Из трех с половиной тысяч первопоселенцев, добравшихся во главе с Хагом до Архипелагов, женщин было меньшинство. Мужчины относились к ним заботливо и бережно, причем, когда через пару поколений половая диспропорция в обществе исчезла, это отношение сохранилось и даже укрепилось. Рождение дочери отнюдь не воспринималось отцом, как неудача. Слово старшей сестры для младшего брата было законом. Сложился также подлинный культ матери. Он накладывал на женщин много обязанностей хранительницы домашнего очага, но давал и множество привилегий, каких не знал Материк. Мужчина мог быть дерзким воином, отважным моряком, сметливым торговцем и не терпел никаких посягательств на свою свободу вне стен дома. Политика и война, наука и производство оставались за ним - расправляй, орел, крылья сколько угодно. Но внутри семейного гнезда последнее слово всегда сохранялось за матерью и женой – не распускай, петух, хвоста! Домашний бюджет и воспитание детей были полной прерогативой хозяйки. Совершенно обычной была картина, когда сухонькая старушка отпускала подзатыльник здоровенному тридцатилетнему бритолобому татуированному детине, а грозный и беспощадный на борту своего судна пират, покорно сопел, принимая материнскую выволочку. Никто не удивлялся, когда жена в полночь заявляла из-за закрытой двери подвыпившему мужу: «Ты не предупреждал, что пойдешь к друзьям на пиво, так ночуй у порога!» и незадачливый гуляка уныло усаживался у косяка. С переходом к индустриальному обществу, конечно, многое изменилось, исчезли средневековые традиции, женщины стали активно участвовать в социальной жизни, а мужчины - начали чувствовать себя хозяевами в семье. Но, в отличие от Материка, девы и дамы Архипелагов никогда не испытывали острой необходимости в эмансипации и борьбе за права.
Саракш, Островная империя
Буцах, борт теплохода "Сияющий"
6 часов 40 минут, 2-го дня 1-ой недели Бирюзового месяца, 9591 года от Озарения
Всеслав купил объемистый сверток с рубленой на крупные куски рыбой. На специально отведенном для этого занятия месте первой палубы детвора и взрослые угощали дельфинов. Большие обтекаемые тела чернильного цвета без видимых усилий рассекали воду, соперничая в скорости с теплоходом. Когда половинка рыбины шлепалась о воду, животное стремительно бросалось туда и пища исчезала в его пасти. Дети восторженно взвизгивали. Всеслав старался угодить брошенной рыбой в волну перед носом вожака, но тот неизменно уклонялся, наводя на еду самок или молодняк.
